Там, на Таксиме, стоя на крыше разбитого автобуса, наблюдая стотысячную толпу фанатов, в едином порыве скандирующих "Таип уходи"; пытаясь охватить взглядом текущую бескрайнюю реку людей, пришедших защищать свои свободы; реку от зари до зари, превращающуюся в море от края до края; глядя на людей, ставших здесь лагерем и построивших баррикады; людей, которым бы даже в голову не пришла бы сама мысль о том, что они что-то должны согласовать; фотографируя расклеванный безоружными людьми водомет и разорванный голыми руками автозак с вырванными решетками; слушая бой турецких барабанов... Там, на Таксиме, я вдруг почувствовал, что просто физически больше не смогу заставить себя войти в этот очередной огороженный ментовским строем и решетками загон, согнуть шею под металлоискателем, вывернуть перед ментами свои карманы, разрешить им своими руками лазить в мой рюкзак, а потом стать в строй, махать шариками и еще, мать его, называть это "протестом".