Воспевающая смольнинских чиновников за деньги налогоплательщиков, бесплатная газетёнка нашла себе нового героя. Из номера в номер листок требует вернуть государственные награды советскому разведчику Анатолию Гуревичу, который до сих пор проживает в Гатчине. На первый взгляд: почему бы и нет? Ведь осуждённый за измену Родине господин Гуревич в 1991 году полностью реабилитирован и все обвинения с него сняты. Если перед нами невинно пострадавший герой, награды следует вернуть, однако на Лубянке не торопятся. И если оценить биографию разведчика беспристрастно их неторопливость можно понять.

Анатолий Маркович Гуревич родился в 1913 году в Харькове. В 1937 году уехал добровольцем воевать в Испанию. После возвращения был направлен на работу в Разведывательное управление Красной Армии. Весной 1939 года, пройдя обучение в разведшколе, молодой разведчик был направлен в Бельгию в резидентуру Леопольда Треппера в качестве его помощника и радиста. 15 апреля Гуревич, получивший псевдоним «Кент», прибыл в Брюссель с паспортом на имя уругвайского гражданина Винсента Сьера. В Брюсселе он снял роскошную квартиру на авеню Беко, поступил в университет, где начал изучать бухгалтерское дело и торговое право, завёл знакомства в кругах местной коммерческой элиты.

Предполагалось, что Гуревич проработает в Бельгии один год, после чего возглавит резидентуру в Дании. Однако планы изменились. 10 мая 1940 года началось немецкое наступление на Западном фронте. Бельгия была оккупирована. Треппер был вынужден покинуть страну, передав резидентуру «Кенту». Примерно в это же время Гуревич познакомился с дочерью бывшего чехословацкого миллионера Зингера Маргарет Барчей, которая предоставила ему в полное распоряжение и себя, и немалое состояние отца.

«Мы поселились в великолепной квартире на авеню Слежер .- рассказывала впоследствии Маргарет французскому исследователю Жилю Перро. - В ней было двадцать семь комнат, семь из которых — спальни. Одну из комнат мы превратили в спортивный зал, и каждое утро после гимнастики к нам на дом приходил массажист. У нас был также загородный дом. Снова началась красивая жизнь. Почти каждый вечер мы непременно куда-нибудь ходили, много танцевали. Винсент был замечательным танцором, мы вдвоём выиграли немало конкурсов. Мне особенно запомнился сочельник с 40-го на 41-й год, мы провели ночь в казино Намюра, и это было поистине чудесно...» ( Глюкауф В.Т. «Кент — двойной агент», Секретное досье. 1998. №1.).

Конечно, не стоило бы ехидничать насчёт «трудностей и лишений», которые терпел резидент «Кент», работая в Бельгии. При одном условии: если бы при этом он добросовестно выполнял свой долг советского разведчика. В который входит и готовность в случае чего пожертвовать собственной жизнью. Между тем началась Великая Отечественная война и, судя по воспоминаниям другого советского разведчика, Иоганн Венцеля особо рвения Гуревич не проявил:

«Начало войны мало изменило положение Германа-Бордо. Связь с Кентом, которую я должен был установить по указанию Центра, была установлена по непонятным мне причинам только в один из вечеров перед началом войны, через «Чарльза» («Хемниц»). Положение с радиосвязью было у «Кента» неутешительным, речь шла уже не о помощи, а о почти новом обучении. Он принимал только 4-5 групп, имел совершенно неправильные понятия о волнах, антеннах, аппаратах и т.д. Дом плохо подходил для связи. Тот преподаватель, который орудовал до меня, капитан бельгийской армии, был неопытен, болтун и начинен целой кучей всяких теорий и формул…Гораздо менее удачно развивался вопрос о приобретении надёжных баз-квартир у Кента и Чарльза. Причём я столкнулся со стороны Кента не только с непониманием важности этого вопроса, но и с упрямым сопротивлением всем попыткам в этом направлении. Таким образом, вопросы решались случайным порядком, и рация устанавливалась то в квартире Кента, то на его даче. В результате этого происходило полное нарушение конспирации и смешение в этой квартире: радиошифра — политики — явочной квартиры и т.д., что, как известно, окончилось плачевно». (Там же).

В ночь с 12 на 13 декабря 1941 года происходит массовый арест бельгийской резидентуры. В тот раз Гуревичу удалось благополучно спастись. Вместе со своей подругой он перебирается во Францию, в Марсель.

«Мы жили прекрасно. - вспоминала позже Маргарет Барча. - Наконец осуществилась моя мечта: он не покидал меня. После полудня мы проводили время на пляже. Когда было пасмурно, ходили в кино или ездили в наш загородный домик. Треппер несколько раз приезжал к нам, чтобы снова втянуть Винсента в какие-то дела. Они уединялись в комнате, говорили тихо и совсем умолкали, услышав, что я подхожу к двери. Меня это бесило! Однажды я даже выставила Треппера за дверь!» (Там же).

Ещё бы! Ходят тут всякие, надоедают с разной ерундой, типа долга перед Родиной.

Впрочем, эта идиллия продлилась недолго. 12 ноября 1942 года Гуревич и Маргарет Барча были арестованы гестапо. Их отнюдь не пытали. «Кент» почти сразу же пошёл на сотрудничество с немцами. «Охота длилась четыре месяца, наконец, нам удалось напасть на след «Кента» в Марселе. Роковой для него оказалась связь с одной венгеркой. У них была маленькая дочь, и «Кент» всем своим существом был привязан к этой женщине и ребенку. Установив местонахождение квартиры женщины, мы могли с уверенностью рассчитывать на то, что он появится там. Нам не пришлось долго ждать. «Кент» вскоре появился и был арестован. - вспоминал позднее бывший начальник зарубежной разведки Главного имперского управления безопасности Вальтер Шелленберг, известный нам по «Семнадцати мгновениям весны». - Так как он готов был пожертвовать всем ради женщины и ребёнка, он предоставил себя в наше распоряжение. Теперь мы могли перевербовать главного радиста «Красной капеллы» и впервые выйти на связь с Центром в Москве» (Шелленберг В. «Мемуары» М. Прометей 1991г.).

То же самое говорят и бывшие соратники Гуревича. «Арест «Кента» впоследствии отозвался тяжелым ударом по швейцарской группе: он многое знал и, смалодушничав, кое-что выдал гестапо. – вспоминал в своих мемуарах советский разведчик Шандор Радо. (Радо Ш. «Под псевдонимом Дора», М.: Воениздат, 1973).

«Надо сказать, что Кент вполне мог бы улизнуть у немцев из-под носа. – Отмечал другой советский разведчик Леопольд Треппер. - Еще в августе я дал ему указание выехать в Алжир, но он не последовал ему. А ведь для него именно это и было бы самым простым и легким выходом из положения: Жюль Жаспар, директор марсельского филиала «Симэкс» – близкий друг генерала Катру, губернатора Алжира. Но деморализованный Кент неспособен ни рассуждать, ни действовать. Он чувствует приближение опасности: оккупация свободной зоны – теперь уже вопрос нескольких недель…

(Треппер Л. «Большая игра». М. : «Политиздат», 1990 г.) Впоследствии, уже оказавшись в руках гестапо, Треппер сумел передать в Москву сообщение, где открытым текстом говорилось: «Арест «Кента» в момент вступления немецких войск в неоккупированную зону позволил, наконец, «Контре» добраться до меня и моих людей. Несмотря на то, что я и Андрэ неоднократно предупреждали вас летом 1942 года,, что «Паскаль», «Герман», «Тино» и их люди арестованы, «Контре» удалось продолжать с вами игру от их имени ... Под влиянием открытия заговора «Кент» капитулировал, дал различные показания о людях и своих поездках в Берлин, Прагу и Швейцарию, что «Контре» было известно лишь частично до ареста «Кента». В настоящее время «Кент» сотрудничает с «Контрой», редактируя телеграммы, которые посылаются вам от его имени ...» ( «Глюкауф В.Т. Кент — двойной агент», Секретное досье. 1998. №1.).

Разумеется, сговорчивость Гуревича не осталась без награды. Несколько месяцев спустя он и его жена были переведены из тюрьмы на виллу Нейи в пригороде Парижа. В апреле 1944 года у них родился сын. После высадки союзников в Нормандии их переводят в Германию. В феврале 1945 года Гуревич и Маргарет Барча расстаются, как оказалось, навсегда. Весной 1945 года, Гуревич и курировавший его Хайнц Панвиц сдались французам, были вывезены в Париж, оттуда в Москву. Накануне, перед расставанием, он подарил жене золотое кольцо, внутри которого по-французски выцарапал слова: «Я предал Родину» (Там же).

В Москве придерживались того же мнения. 18 января 1947 года постановлением особого совещания при МГБ СССР на основании ст.58–1 «б» УК РСФСР А.М.Гуревич был приговорён к исправительно-трудовым работам в лагере сроком на 20 лет. После смерти Сталина он был освобождён, но потом опять оказался в заключении. Видимо его «достижения», подтверждённые также репрессированными после войны Радо и Треппером были столь велики, что даже в эпоху хрущёвских реабилитаций казались слишком серьёзными. Реабилитировали Гуревича лишь в 1991 году, с приходом к власти откровенных предателей и зарубежных агентов влияния. Если Владимир Путин ещё и вернёт ему награды, то его духовная связь с этой публикой получит весомое подтверждение.

Первый шаг уже сделан. В нынешнем году президент лично поздравил Гуревича с Днём Победы. Ещё раньше российское телевидение торжественно наврало, что «он предупредил главное разведывательное управление о скором начале войны… а находясь в застенках гестапо не выдал своих товарищей».