Как в анекдоте том, который тесно связан с прошлым веком, но до сих пор уместен и нелжив: «Алло, ЦК! Желаю быть генсеком!» — «Вы что, больны?» — «О да, и еле жив!» Пускай моя известность местечкова, зато напор — на сотни киловатт. Я не могу плясать, как Волочкова, но тоже, говорят, тяжеловат. Как Лебедев, разведкою пригретой и славою обласканный сполна, я тоже связан с «Новою газетой» (хотя он платит ей, а мне — она). Как Б. Немцов, я очень разнопланов и крут по части мощи боевой, не менее забавен, чем Богданов, и обожаю чай, как Луговой (хотя при этом в скобках замечаю, чтоб успокоить Англию слегка, — из множества со мной попивших чаю никто не умирал еще пока). Хотя я враг горкомов и обкомов, но я не чужд лояльности Кремлю, и я люблю Россию, как Пахомов, — единую, единую люблю! Да, я готов амбиции припрятать, вести южан на штурм любых преград. К тому ж меня, как прочих кандидатов, не любит Суверенный Демократ, хотя по мне — он всех милей и краше. Вдобавок, между нами говоря, в душе уверен я, что секта «Наши» готова мне отлить нашатыря. Гожусь по всем параметрам, короче. Запасся барабаном и трубой. Признаемся себе, что мэром Сочи у нас сегодня может быть любой, коль он не до конца еще задавлен, уверен кое-как в себе самом и чем-нибудь умеренно прославлен: полонием, иль танцем, иль умом. Давно уже известно из анналов: российский быт устроен по уму, мы нация непрофессионалов и выживаем только потому. Ведет эфиры бывшая путанка, от гордости раздувшись, как паук; работает бомбилой клерк из банка, ремонтом занят кандидат наук, на льду артисты прыгают нередко, пиарщик философией рулит, а государством — внешняя разведка, пока остатки свергнутых элит, безропотны, хотя еще не стары, нашлепнув на уста себе печать, тачают за границей мемуары, чтоб только рукавицы не тачать. Я думаю, подобные примеры, понятные и пьяному ежу, всех убеждают: в сочинские мэры я даже лучше прочих подхожу. И если бы, упорно факты роя, стахановец эфирного труда А. Хреков обо мне бы снял «Героя», — он тоже не прошел бы никуда.

А правда, что бы стал я делать в Сочи, когда бы стал на самом деле мэр? Да мне не хватит дня и даже ночи, чтоб изложить готовый комплекс мер! Подобно храбрецу Алкивиаду, я усмирил бы местное жулье; не отменил бы я Олимпиаду, но лишь осовременил бы ее. Я игры бы провел такого сорта, каких другим не выдумать в бреду: я русские, родные виды спорта в программу олимпийскую введу. Представьте, как по трассам обветшалым, лавируя меж боссом и Кремлем, несется Кудрин: чем не русский слалом? Причем Стабфонд, естественно, при нем, а олигархи, правящие классы и те, кто им по статусу близки, построились вдоль олимпийской трассы и отрывают жирные куски. Вот тоже спорт, что выглядит опасным: на лыжах покоряя горный склон, охотится ОМОН за несогласным, и это будет русский биатлон. А несогласный, этакий иуда, затеявший всю эту кутерьму, выкрикивает лозунги, покуда спортсмены попадают по нему. А вот и главный спорт, в сравненье с коим все остальные выглядят кислей: весь средний класс с горы несется строем, и это называется бобслей. Работодатель с выкриком «Иди ты!» пинает их под рудимент хвоста — и вслед за ними вниз летят кредиты, надежды и рабочие места. Вам нравятся такие испытанья? Ведь мой проект ничуть не нарочит! Вот пресса — вид фигурного катанья — скользит по тонкой кромке и молчит… И, наконец, соперников проредив, назло любому внешнему врагу — ведут команды «Путин» и «Медведев» борьбу нанайских мальчиков в снегу. Уверен, на такой Олимпиаде не будет провокаций и атак. Меня назначьте мэром, Бога ради!

А Сочи пропадать и так, и так.