Мне вспомнился товарищ Сталин, ставший по воле невнимательного наборщика мерином мудрости для советского народа, вспомнилась ворона, которую, благодаря редактору-халтурщику, возложили на голову Николая II в ключевой момент коронации. В кабинете повисла свинцовая пауза, наступил один из самых решающих моментов в жизни. Ручка непонятно как оказалась в моих руках. Трах! Колпачок отломился вместе с перышком. У меня мелькнула надежда. «Есть еще», - безжалостно произнесла Шаповалова и с каменным лицом толкнула по столу ко мне запасную. Хоть бы в ней не было чернил…. Есть! Беда! «Я должен подписать. Я должен… Я должен, - застучало в голове, в висках, ладони стали влажными, - надо протянуть костлявую руку помощи, поддержать, подпереть это стремление быть лучше». Я беспомощно оглянулся по сторонам, словно ища поддержки, надеясь на чудо. В голове, как вихрь, пронеслись вереницы Биланов, Максимов, Трофимов, Жек и Кать, все завертелось, стены кабинета дрогнули и расселись и вот я на арене Колизея, в круге света, кругом тысячи лиц, рук тянущихся ко мне, тысячеголосый хор сотрясает небеса: «К тебе взываем! Тебя заклинаем! Подпиши! Подпиши!!! Подпиши!!!!» И я подписал!!!! Свет померк, я упал головой на стол, услышав, как глухо стукнула дверь. Шредер, переварив последний диск Тимати, вздохнул и погасил зеленый огонек, словно умирающий, сделавший последнее и самое важное дело в своей жизни. В разом наступившей тишине я слышал только угасавший стук собственного еще живого, пока живого, сердца. Смутно помню, как беззвучно отворилась дверь, как вбежали какие-то встревоженные люди, как стучал стакан о зубы, и вода проливалась на белую рубашку, как кто-то кричал «Пошлите за священником и нотариусом»… Ну вот, теперь вы все знаете. Вот так это было, друзья мои. История эта навсегда записана седыми волосами на моей голове. А все почему? А потому что нельзя не помогать людям, стремящимся делать добро, вне зависимости от того, что они делали раньше и как мы к ним относимся. Это наш долг. На то поставлены. И на том стоим, и стоять будем, как говорил еще А.Я.Невский.