 |
|
| ГЛАВНАЯ |  |
НОВОСТИ | |
ПУБЛИКАЦИИ | |
МНЕНИЯ | |
АВТОРЫ | |
ТЕМЫ |
| Понедельник, 25 ноября 2024 | » Расширенный поиск |
 Я с Лимоновым на войне пойду в разведку
Бывший министр обороны Донецкой Народной республики, лидер движения "Новороссия" Игорь Стрелков ответил на вопросы о недавно созданном "Комитете 25 января"
- Расскажите о создании «Комитета 25 января». На что вы рассчитываете? Какие причины были для его создания? - Во-первых, о названии. Когда мы обсуждали, как нам называться, мы хотели, чтобы не было никакого пафоса, чтобы название не звучало слишком амбициозно, поэтому в качестве имени просто выбрали дату принятия решения. Но мы специально не определяли, как оно будет точно звучать. Калашников называет «Комитетом», Эль Мюрид «совещанием», некоторые — «советом»… Название «Комитет 25 января» — условно. Можно, например, называть это «Движением 25 января». Сошлись на том, что больше всего понравится людям, так и будем называться. Скорее всего, мы будем «Комитетом», хотя формально мы им не являемся. Слово «комитет» предполагает некую организацию, структуру, четкие рамки, а у нас ничего подобного пока нет. 25 января просто прошло совещание совершенно различных информационных ресурсов — блогеров, общественников, активно участвующих в информационном пространстве, на котором мы договорились о взаимодействии, об обмене информацией и о том, что мы ждем в ближайшем будущем. Мы обсуждали то, как нам реагировать на грядущие события, которые практически все присутствующее прогнозируют одинаково. - Какие это события? - Поскольку все присутствующие интересовались событиями на Украине и в Новороссии, то в ходе обсуждения многие отметили, что ряд действий как нашей власти, так и «белоленточной оппозиции», свидетельствуют о почти полном повторении в России предмайданного украинского сценария. Мы констатировали, что на Путина начался жесткий накат, его делают нерукопожатным на Западе, фактически предъявив «черную метку». В этой ситуации и он сам, и его аппарат делают те же самые ошибки, те же самые шаги, который делал Янукович незадолго до своего свержения. Приводились аналогии с Милошевичем, вспоминали и другие случаи в странах, где проходили всевозможные «белые», «оранжевые» и прочие революции, которые были выгодны Соединенным Штатам. В ходе встречи я тоже четко высказал свою позицию, которая была поддержана участниками совещания: Путиным сделана коренная ошибка, которая в точности повторяет действия бывшего президента Украины незадолго до его отстранения от власти путем государственного переворота. - Что это за ошибка? - Напомню, что Янукович, идя долгое время по пути так называемой евроинтеграции, в последний момент развернул курс на 180 градусов. При этом он не только потерял поддержку тех, кто поддерживал курс на интеграцию с Европой (в значительной степени его же собственного окружения), но и не приобрел никакой поддержки среди сторонников России. Фактически он провалился между двух стульев. У нас мы имеем обратную, но очень похожую картину. Пойдя на решительное внешнеполитическое противостояние с Западом, после событий в Крыму и Новороссии, наша власть в лице, в том числе и президента, тоже развернулась на 180 градусов и пытается сейчас найти компромисс с либералами — в частности, и с внутренними. Это мы в красках наблюдаем на примере активизации «дауншифтера», вернее «шифердауна» Грефа, мы его так прозвали… Активизировались также господа Кудрин, Касьянов и прочие. Они снова становятся у нас завсегдатаями телевизионных программ и фактически открыто ведут либеральную пропаганду. А про то, что «Эхо Москвы» уже заранее празднует победу, я вообще молчу. То есть, фактически, Путин стремительно теряет расположение патриотов, которые поддерживали его линию решительно, всеми силами, в том числе и ценой своей жизни, поскольку отправились воевать за Россию и русский народ в Новороссию; да и в Крыму было огромное количество добровольцев — ведь никто не знал, чем там кончится. Но поддержку либералов своими реверансами он не приобретет. Мы наблюдаем сейчас ту же картину, что и с Януковичем — стулья разъезжаются. Нельзя сидеть на двух стульях! Нельзя говорить, что ты патриот, и одновременно действовать как либерал. Нельзя обниматься с либералами, передать в их руки всю экономическую политику и одновременно выступать против их так называемых либеральных ценностей — зависимости России от Запада, полной и всеобщей! Эта ошибка налицо. Она предполагает, что в ближайшее время у нас произойдет системный кризис. Если Владимир Владимирович окажется вообще без поддержки каких-либо общественных групп, то на одном чиновничестве и силовых структурах он не усидит. Как не усидел тот же Янукович. Кроме того, в окружении Путина находятся люди, которые и не скрывают своих тесных связей с Западом, своего стремления вернуть все в «благополучный» 2013 год — в состояние западного сырьевого придатка. Они даже не скрывают свою готовность воспользоваться экономическими трудностями в целях достижения максимальной власти. - Что ваш Комитет может предпринять, чтобы предотвратить такое развитие событий? - Одним из итогов нашей встречи была констатация факта, что мы все нейтрально относимся к российской власти, не собираемся выступать против нее. Но для нас полностью неприемлемы ультралиберальные элементы, которые планируют уничтожить все достижения Русской весны, вернее, добить их окончательно. Но власть не видит ни в ком опоры. Я не имею в виду конкретно людей, собравшихся за столом 25 января. Власть не видит опоры и в слоях общества, которые эти люди представляют. - Какие конкретные рычаги и методы будет использовать Комитет? Просто доносить свою позицию через СМИ? - Пока мы договорились просто об информационном взаимодействии. Договорились, что, несмотря на наши резкие идеологические различия (ведь никто от своих взглядов не отказывался), мы будем оказывать друг другу максимальную информационную поддержку на информационном поле и выступать единым фронтом. Мы попытаемся сплотить всех патриотов независимо от их «цвета» — красных, белых, монархистов, социалистов, коммунистов — под флагом сохранения суверенитета страны и недопущения к власти «бело-оранжевых». Надеюсь, власть к нам прислушается на что, к сожалению, все меньше надежды с каждым днем. И несмотря на то, что мы новорожденная и во многом виртуальная структура, мы открыты для взаимодействия с легитимной властью. Сотрудничать с «белоленточной оппозицией», с откровенными западниками и либералами мы не будем ни в какой форме. - Одни СМИ говорят, что вы стали «одним из руководителей» Комитета, другие — что вы главный в этой организации. Уточните, пожалуйста. - Есть такое выражение: первый, среди равных. - Понятно. - И таковым я стал просто по факту того, что инициатором совещания 25 января было наше Движение «Новороссия» и я лично. - Как вы сказали ранее, если Путин опомнится, то вы будете с ним взаимодействовать. А если этого так и не произойдет? Что вы будете делать? - Это не совсем корректный вопрос. Путин — президент России. Если он образумится, то ему не нужно, чтобы я его принимал. Ему будет достаточно, может быть, вообще не обращать на нас внимания. У меня нет честолюбивого и тщеславного желания, чтобы Путин сказал, что, мол, Стрелков был прав. Или Лимонов был прав, или Калашников. Нам достаточно того, чтобы он начал действовать, как это было полтора года назад. Тогда мы его поддержим безо всяких претензий на то, чтобы привлекли нас во власть. - А если Путин все также будет «сидеть на двух стульях»? - Тогда мы просто констатируем, что чем дольше он тянет время, чем дольше он дает разрезвиться господам либералам, тем меньше у него шансов сохранить власть. Потому что они всеми силами десакрализируют его власть в глазах народа — делают ее все менее и менее легитимной. Если бы это происходило на фоне экономического и социального благополучия, как в предыдущие годы, то либералы бы, конечно, не пользовались никакой поддержкой и на их комариный писк мало кто обратил бы внимание. Но сейчас ситуация принципиально другая. Если помните дедушка Ленин вывел три составляющие революционной ситуации: верхи не могут, низы не хотят плюс экономический кризис — когда жизнь «низов» становится ниже среднего. Мы уже имеем два подтвержденных признаком революции, и один назревающий. Верхи — не могут. Я уже сказал, что стулья разъезжаются. У нас шизофреническая внешняя политика, которая вроде патриотическая, мы все время говорим о «проклятой Америке», которая нас душит, но тем не менее в союзе с ней пытаемся воевать в Сирии. - Но не совсем все-таки в союзе. - «Не совсем» — потому что они с нами на союз не идут, несмотря на все наши призывы. И если бы США вняли нашим призывам, то это было бы встречено с величайшей радостью. - Я слышал обратное мнение — военный союз с США был бы встречен обществом как провал Путина. Типа пошел на поводу у Штатов. - А мы и так пошли у них на поводу — других причин нашего влезания в Сирию в той ситуации, которая там сложилась, я не вижу. Три года смотрели, как Асада загоняют в угол, как у него отобрали три четверти территории и больше половины населения, когда его армия стала терпеть поражение за поражением, только тогда мы вмешались. А раньше мы не могли. Раньше мы помогли его разоружить, отобрать химическое оружие, которое гарантировало его от нападения Израиля. Теперь Израиль бомбит на территории Сирии, кого хочет. В связи с этим мы ввязались в войну на этапе, когда она уже не может быть выиграна, сколько там сараев не разбомби. Но Сирия — это отдельная тема. Я говорю, что формально у нас внешняя политика антиамериканская, формально мы противостоим Украине на Донбассе, например, но рубль у нас жестко привязан к доллару и к Федеральной резервной системе США. А что вы хотели, если у нас руководитель Сбербанка называет свою страну «неудачницей», «страной-дауном», и это не встречает никакого противодействия со стороны президента? И когда этот же руководитель крупнейшего банка фактически расписывается в том, что Крым необходимо вернуть Украине? И это не вызывает визита к нему следователей по поводу призыва к нарушению территориальной целостности страны, не вызывает вообще никакого осуждения! Система пошла в разнос. Верхи не могут управлять по-старому — консенсус нарушен. Трещина появилась, и она разрастается. Попытка усидеть на двух стульях, соединить эту трещину — обречена. Это первое. Второй революционный фактор — экономический кризис, который долго отрицали, рассказывая про рост. Но все мы ощущаем этот кризис, особенно простые люди, которые почувствовали на себе инфляцию, достигшую в сумме до 50%. Нам осталось получить только третью составляющую революционной ситуации, над чем активно сейчас работает пятая колонна — «низы не хотят». Антипрезидентская пропаганда, например в интернете, просто зашкаливает. - Резюмируем. Комитет не собирается свергать Путина, его благополучно свергнут либералы? - Слово «благополучно» здесь точно не звучит. Я, да и практически все в нашем Комитете, не считают свержение Путина желательным. По сравнению с либералами, Путин представляется нам лучшим вариантом для России. Но у нас есть разномыслие на счет того, сумеет ли он изменить ситуацию. Я думаю, что может. Время еще есть. А некоторые считают, что поезд уже ушел, и нам неизбежно нужно готовиться к тому, что либералы будут пытаться свергнуть Путина. Но мы готовимся не к тому, что они захватят власть, а к противодействию им в достижении этой цели. Будем ли мы в союзе с Путиным, или уже опоздаем — другой вопрос. Пока мы не считаем ситуацию фатальной, но она близка к этому. - Давайте поговорим про Стрелкова-Гитлера, о котором заговорили отдельные персонажи, после создания Комитета. - Я прочитал, что некий протоиерей, уважаемый священник, сравнил меня с Гитлером. Конечно, я воспринял это с иронией. Это священник, заметьте, священник-публицист, пишущий не на религиозные, а на общественно-политические темы, который никогда в жизни со мной не встречался, хотя мог бы. Я часто читаю издания, которые текстурно совпадают с линией «Новой газеты» или «Эхом Москвы». В отношении меня там редкое единомыслие, возможно, вызванное совместными молитвенными бдениями? А если серьезно, то, даже принимая во внимание формальные параметры, это, конечно, не так. Я не являюсь приверженцем национал-социалистической идеологии. Я — приверженец монархической идеи, сторонник самодержавия. А наш «Комитет 25 января» вообще не имеет конкретной идеологии. Мы договорились, что наши взгляды мы можем исповедовать и пропагандировать, но за рамками Комитета. А внутри его мы работаем только на основании тех принципов, которые мы выработали на собрании. И они для нас для всех являются одинаковыми. У меня, например, огромное количество разногласий и с господином Просвирниным, и с господином, а скорее, товарищем Лимоновым тоже. К тому же Гитлера финансировал огромный национальный капитал. А капитал России привязан к ФРС США, поэтому нас не финансирует никто. - Но, опять же, формально такие предложения о вас имеют под собой почву. Вы военный, а военных, принявшихся обустраивать «гражданские» дела, боятся. И часто обосновано. Вспомним Жукова, Де-Голля… - Конечно, имеют! У меня, например, есть усы! Больше скажу, на срочной службе я целых два месяца был ефрейтором. Представляете, какой это сильный аргумент для сравнения меня с Гитлером!? Правда, газами я отравлен не был, но был контужен, подранен, и военных травм у меня достаточно. Но главный аргумент — это, конечно, усы! 100-процентный аргумент. - А есть обратное мнение — Стрелков отвоевал свое, а на «гражданке» растерялся. Что скажете? - Я сразу опровергну термин «растерялся», потому что Стрелкову на «гражданке» вообще места нет. Игорь Всеволодович Гиркин, когда поступал на службу, собирался служить если не до смерти, то до глубокой старости. Но после того, как я ушел с Донбасса, возможности продолжить службу у меня нет. Я потерял место работы сотрудника ГРУ. Возможно, я мог бы работать учителем истории в школе, денег бы хватило на жизнь, но дело в том, что кризис, вначале которого мне пришлось сыграть определенную роль, не закончен и продолжает развиваться. На Донбассе продолжается война, что бы там не врали «господа» по телевизору. Там гибнут люди, которых я должен был защитить, и не смог этого сделать. Продолжают погибать люди, которые пошли за мной, и новые бойцы — добровольцы из России. Я как военный ощущаю, что мое место — там. В любом качестве. Но это исключено. Потому что, пока наша власть занимается камланием над мертворожденным «минском», я очень мешаю — мое присутствие там категорически недопустимо, с их точки зрения. Но поднимать мятеж против российской власти, на который мне неоднократно намекали люди непонимающие, что именно этим можно сыграть на руку врагам страны, для меня недопустимо. Поэтому я вынужден находиться между молотом и наковальней и слышать упреки вроде, «почему он не в окопах», почему он «ноет из Москвы», и стараться не реагировать на них. Но мой моральный склад, мое чувство долга, не дают мне сидеть спокойно: ловить рыбу, собирать грибы, колоть дрова — что мне очень нравится. Когда все успокоится, наверно, я этим и займусь. Я — человек кризиса, я привык работать в экстремальных ситуациях, и я себя не особо вижу в спокойной ситуации… - Понимаю. Война — мать родна. - Не совсем так. Война продолжается, и я не могу от нее самоустраниться. Это будет дезертирство. Меня на Донбасс никто не посылал. Я пришел добровольно. И пока эта война не завершена победой, мы будем терпеть поражения. - Ваше собрание уже называют «Комитетом радикалов» — очень быстро наклеили этот ярлык. До интервью вы мне сказали, что до определенной степени это так. До какой степени? И почему это так? - Достаточно просто посмотреть на фамилии людей, которые входят в Комитет. Разве можно назвать «умеренным» Лимонова? Или Просвирнина, который сейчас находится под следствием по «знаменитой» 282 статье (1. Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации. — ред. ). Можно назвать «умеренными» Крылова или Кунгурова, который пишет в своем блоге такие вещи, которые умеренностью и не пахнут? Так что да, в Комитете, за редким исключением, — все радикалы. И я в какой-то степени — радикал. А как еще называть человека, который способен перейти границу во главе вооруженного отряда на помощь соотечественникам? - Тогда логически переходим на личности. Вы окончательно раздружились со Степаном Сулакшиным, в чьих научных конференциях вы нередко принимали участие в 2015 году? Были даже планы создания политической партии. - На такой вопрос сложно отвечать. Если бы мы сидели рядом со Степаном Степановичем — это было бы корректно. Могу лишь сказать, что я по-прежнему отношусь к нему с глубоким уважением. Если он сочтет необходимым взаимодействовать со мной и с Комитетом, то этому не будет никаких препятствий. Я буду очень рад и доволен. - Наиболее яркой личностью из ваших новых коллег по Комитету является Лимонов. В сети я видел фразу — подпись под общей фотографией Комитета: жалко, что талантливый писатель связался с такими людьми. А мне лично жалко вас! Я понимаю, что вас с ним объединят: вы воевали на Донбассе, а его парни до сих пор там. К тому же, и вы, и он, несомненно, творческие личности. Другой вопрос, я вижу, что Лимонов вас может скомпрометировать. Я неплохо к нему отношусь, но все-таки он очень неоднозначная личность. Он скандалист (правда, сейчас уже поумерил пыл), шатался от Каспарова к патриотам. Слишком большая амплитуда — широкий диапазон. К тому же Лимонов — большевик, при всей условности и формальности этого термина по отношению к нему. А большевики всегда выезжали на чужих плечах. Тем более, Лимонова многие считают просто провокатором. - Вы считаете Лимонова провокатором? - Я считаю, что вы в принципе несовместимы. - Подождите! Сейчас мы возьмем бумажку и нарисуем три силы, которые существуют именно сейчас. Есть действующая власть, есть либеральная оппозиция, и есть, потенциально, очень большое патриотическое движение, которое с одинаковым энтузиазмом шпыняется и властью и либералами.
Патриоты фактически загнаны в маргинальное состояние. От патриотов никто не может стать депутатом, никто не может войти во власть. Для них придумана та же самая 282 статья УК РФ, которую охотно применяют к представителям данной категории людей. Но эта категория тем не менее существует. Лимонов находится на стороне патриотов. И все люди из Комитета — на их стороне. Во власть мы не вхожи и не будем. А вот либеройды могут войти во власть (чертит стрелку — ред.). Их Гайдаровский форум по телевизору крутят, они в центробанках заседают. Да, Лимонов некоторое время общался с либералами в рамках «Другой России», но сейчас он находится на стороне патриотов. Я с ним познакомился только после событий на Украине. Можно долго рассуждать о личных качествах Лимонова, но уж кто не менял своих взглядов, начиная с 1991 года, так это Лимонов. И это в то время, как люди во власти все время крутились на 180 градусов. То они партбилет сжигают и превращаются в ярых либералов, то вдруг все стали крепкими государственниками — перетекли в «Единую Россию». Во время крымских событий эти люди перекрасились в патриотов, а сейчас мы наблюдаем, как они вновь дрейфуют в сторону либерализма. Лимонова можно считать экстравагантным. Я не разделяю его идеологию, хотя совпадения мы нашли. И еще два месяца назад невозможно было представить, что мы соберем такой коллектив. А теперь это возможно. Всему свое время. Сейчас, во время системного кризиса, мы вместе. Закончится кризис — с большой вероятностью многие разбегутся по своим коморкам. Но сейчас мы объединены одной целью — защита страны. В 1941 году в ополчение уходили не только коммунисты и комсомольцы, но и православные, и монархисты. Так вот, власть несознательно ведет страну к краху; либералы же делают это вполне осознанно; а патриоты — мы все — оказываемся в одной лодке. Если к власти придет Ходорковский, то ему не будет разницы, кто тут Лимонов, Стрелков, Крылов. Со мной-то — все понятно: в лучшем случае в Гаагу, в худшем — в Киев, а вероятнее всего, и туда не довезут. Поэтому мы все в одной лодке. Нам есть что защищать. Либералов же вполне устроит 30 государств на территории бывшей России. Они исповедуют интернационализм. Лимонов не является интернационалистом. Либералы говорят, что неважно, в какой стране жить, лишь бы исповедовать определенные взгляды. У нас идеология национальная, патриотическая. Мы все против того, чтобы нашу страну развалили, лишили суверенитета. Мы все за самостоятельность России вне рамок глобального мира, о котором наша власть тоже регулярно заикается. Среди нас могут быть провокаторы и предатели, но кто уж точно не предатель, так это Лимонов. Так что с «шифердаунами» мы точно не будем маршировать, а с Лимоновым — пожалуйста. Я с ним в разведку, в войне против общего врага — пойду, при этом абсолютно не поступаясь ни взглядами, ни верой. - Но тогда, при таком диапазоне допустимых убеждений, на ваш Комитет ложится ответственность за объединение всех патриотических сил. Есть такая цель? - Это даже теоретически невозможно. Объединить бы хотя бы часть. И на информационном поле, и на почве противодействия тому сценарию, который нам готовят. Кроме того, у нас есть много псевдопатриотов, которые красиво говорят, но делают противоположное. Например, господин, вернее, товарищ Кургинян. У нас есть господин Стариков. Кстати, заметьте: Лимонов у нас получается сталинист, и Стариков — сталинист. А какие разные позиции! Я могу ответственно заявить, что «официальных патриотов» на зарплате в Комитете нет. - Последний вопрос. Есть ли план превратиться в политическую партию и участвовать в выборах 2016 года? - Точно — нет! Во-первых, мы в партию вообще не собираемся превращаться. И потом партии нужна идеология. А какая у нас идеология? Монархо-коммуно-национально-анархо… можно дальше продолжать. Нет, это невозможно! Во-вторых, даже если бы мы создали некую коалицию для похода в Думу, никто из присутствующих на собрании не испытывает никаких иллюзий как по поводу наших выборов и насколько они свободные, так и насчет тех людей, которые будут подсчитывать результаты, и допустят ли нас вообще на эти выборы. Весь опыт показывает, что выборы — это шоу для электората. Не для народа — для «электората». Это некое ритуальное действие, которое позволяет власти легитимировать свое существование. И мы в эту схему не встраиваемся никак, потому что, может быть, в разном ключе, но все мы стараемся говорить правду. А наша власть правды не любит. И в этом ее, во-первых, колоссальнейшее единство с либералами. Во-вторых — ущербность и уязвимость перед теми же либералами, которые говорят хотя бы часть правды, и власть тут же начинает пасовать перед ними. А мы говорим всю правду, поэтому и либералы, и власть чувствуют себя рядом с нами крайне неуютно. Беседовал Михаил Сарафанов Источник - Колокол России |
|
| Copyright © 2006-2019 «Агентство Политических Новостей Северо-Запад» При полном или частичном использовании материалов, ссылка на "АПН Северо-Запад" обязательна |
