 |
|
| ГЛАВНАЯ |  |
НОВОСТИ | |
ПУБЛИКАЦИИ | |
МНЕНИЯ | |
АВТОРЫ | |
ТЕМЫ |
| Пятница, 22 ноября 2024 | » Расширенный поиск |
 У Медведева нет никакой личной власти
Беседа главного редактора «АПН-Северо-Запад» Андрея Дмитриева с депутатом Европейского парламента от Финляндии, главой комиссии по правам человека Хейди Хаутала (Heidi Hautala). В новом составе Европарламента, избранного этим летом, пост главы комиссии по правам человека получила представитель фракции зеленых, депутат от Финляндии Хейди Хаутала. Она является давним оппонентом нынешних российских властей, главой Финско-Российского гражданского форума, ежегодно собирающего в Хельсинки представителей всего спектра российской оппозиции и заинтересованной положением дел в РФ европейской общественности. Мы неоднократно писали о деятельности форума и его председателя (смотрите здесь, здесь, здесь и здесь). 13-15 декабря депутат Хаутала нанесет свой первый визит в Россию. В Екатеринбурге она собирается встретиться с политзаключенными – нацболом Алексеем Никифоровым и правозащитником Алексеем Соколовым. Кроме того, у нее запланировано общение с представителями оппозиции и правозащитниками в Москве. (Представитель Союза заключенных нацбол Максим Громов подготовил доклад о нарушениях закона со стороны Центра Э. Однако, как стало известно, сотрудники Центра Э пытаются задержать Громова и не допустить его участия в этой встрече). - Расскажите, пожалуйста, о вашей работе в качестве депутата Европейского парламента. Каковы функции комиссии по правам человека, которую вы возглавляете, и каковы основные приоритеты в вашей деятельности? - Комиссия по правам человека входит в состав комитета по иностранным делам Европарламента. Она занимается вопросами прав человека во внешних отношениях, то есть – с теми странами, которые не входят в Евросоюз. Функции нашей комиссии определяются рамками международных договоров, включая договора и конвенции Организации Объединенных Наций. Задача №1 нашей комиссии – напоминать тем, кто принимает политические решения, о необходимости соблюдения прав человека. Кстати, во все договоры о сотрудничестве ЕС с внешними партнерами включен отдельный параграф об этом. В данный момент, например, нас волнует ситуация на Шри-Ланке. Гражданская война на острове уже несколько месяцев как закончилось, но правительство по-прежнему держит в концлагерях большое количество тамилов под предлогом того, что им необходимо выявить неких террористов. По этому поводу сейчас работает специальная комиссия Совета Европы, и, если она найдет подтверждения нарушений международных договоров, это приведет к серьезным последствиям для Шри-Ланки. Ее власти потеряют возможность получения преференций при заключении торговых соглашений. Я надеюсь, что Совет Европы рассмотрит ситуацию тщательно и примет верное решение. Другой пример. Недавно министры иностранных дел ЕС решили снять эмбарго на поставки оружия Узбекистану. Я связалась с властями председательствующей в Евросоюзе Швеции и передала наше мнение, что мы находим это чрезвычайно тревожным сигналом. Насколько я поняла из разговора с министром иностранных дел Швеции, они приняли это решение, так как его невозможно было не принять. Правила таковы, что если даже одно государство голосует против эмбарго, его надо снимать. В данном случае свою роль сыграла Германия. В итоге было принято решение, что наряду со снятием эмбарго Узбекистан получит еще специальное заявление о том, что ЕС по-прежнему обеспокоен ситуацией с правами человека. Когда случилась резня в Андижане в 2005 году, Евросоюз принял ряд мер, включая это эмбарго, и потребовал создания международной группы по расследованию событий. Узбекистан категорически отказался от этого. Поэтому нынешняя ситуация является критической и свидетельствует о слабости Евросоюза. Налицо проблема: как только на кон ставятся интересы такой крупной страны, как, к примеру, Германия, права человека уходят в сторону. Этими двумя примерами я хотела показать, что хотя наша комиссия не принимает окончательное политическое решение, но мы имеем серьезные возможности влиять на этот процесс. Мы связаны со всеми исполнительными структурами Евросоюза, включая Совет Европы и Европейскую Комиссию. Европарламент становится все более консолидированным с каждым годом по вопросам прав человека. И мы приобретаем все большее влияние. - Вы известны как жесткий критик российских властей в вопросе соблюдения прав человека. Что вы думаете о ситуации в этой сфере в России на сегодняшний день? Существуют ли какие-то конкретные механизмы влияния на нее, учитывая только что высказанный вами тезис об определенной слабости Евросоюза? - Я начала с примеров Шри-Ланки и Узбекистана, чтобы показать вам, что проблемы существуют и в других странах. Потому что российский посол в ЕС убежден, что мы в комиссии по правам человека и я лично как ее председатель постоянно несправедливо атакуем Россию. Но мы должны быть последовательными и оценивать ситуацию с правами человека в разных странах в соответствии с одними и теми же критериями. Я смею вас уверить, что не один российский посол нами недоволен, но и представители Узбекистана, Ирана, Израиля, Китая, Ливии, Гвинеи… Вообще-то у нас очень длинный список недовольных послов. Один из механизмов реагирования на ситуацию с правами человека нашей комиссии – это ежемесячно принимаемые специальные заявления. 17 сентября Евросоюз принял такую резолюцию по ситуации с убийствами правозащитников на Северном Кавказе. А несколько лет назад российская власть вела себя как абсолютно психологически травмированная после заявления о фактах нарушения прав финно-угорских народов в РФ. Представляется, что у этой резолюции был определенный политический вес, потому что Москва на это очень резко отреагировала и на протяжении ряда лет говорила об этом, как о каком-то больном месте для себя. Таким образом, нам дали понять, что резолюция была послана в правильную точку. В течение ряда лет основным ответом РФ на критику ЕС был тезис, что Евросоюзу надо в первую очередь разобраться со своими правозащитными проблемами. Сейчас этот довод звучит все чаще и от представителей других авторитарных режимов мира. Например, Узбекистан в сентябре заявил, что Евросоюз не имеет морального права учить его чему-то в области прав человека. Хочу отметить, что я сама считаю необходимым напоминать своим коллегам из стран ЕС, что нужно оставаться приверженными защите прав человека и в своей внутренней политике. Таким образом, наша критика авторитарных режимов будет иметь все больший вес. Несколько лет назад российские власти заявили, что они планируют создать институт по мониторингу соблюдения прав человека в ЕС. Сейчас у них существует маленький офис в Париже. И я бы с удовольствием ознакомилась с результатами их наблюдений. Но в России мы сейчас сталкиваемся с самым серьезным нарушением прав человека – это вопрос неуважения к жизни. Нам необходимо сделать все, чтобы выработать реально эффективные механизмы защиты жизни российских правозащитников и представителей гражданского общества. Потому что становится невыносимо встречаться с этими людьми, разговаривать с ними, приглашать их на конференции в Брюссель или в Хельсинки, а через месяц узнавать, что он мертвы. У ЕС есть очень четкие и отработанные критерии защиты прав человека, но в данном случае они не работают. К сожалению, я вынуждена согласиться с мнением режиссера Аки Каурисмяки, который совсем недавно сказал, что Евросоюз является энергетическим рабом России. Однако все больше людей понимают, что нужно выработать новую стратегию сотрудничества с Россией. Очевидно, ранее Евросоюз был слишком разобщен и слишком мягок. Сейчас обсуждается новый договор о сотрудничестве между Россией и ЕС, и мы считаем, что там должен быть другой, более жесткий язык, касающийся вопросов прав человека. Маловероятно, что мы сумеем быстро изменить ситуацию, но я очень рада, что уже сейчас независимые НПО России прикладывают огромные усилия для привлечения внимания к вопросам нарушения прав человека в стране. - На ваш взгляд, изменилась ли ситуация с правами человека с приходом в России к власти Дмитрия Медведева? И каково ваше личное мнение – можно ли считать его полноценным лидером страны? - Есть две точки зрения на нынешнюю ситуацию в российской власти. Согласно первой из них, существует один центр влияния, внутри которого Путин и Медведев имеют некое разделение служебных обязанностей. И тогда роль Медведева – это просто говорить вещи, приятные Западу. Чтобы в ушах Запада постоянно звучали некоторые приятные обещания, чтобы совместный бизнес продолжался, и не было никаких проблем. Согласной иной точке зрения, существуют два центра влияния, между которыми есть какая-то борьба. И Медведев пытается что-то сделать, чтобы изменить ситуацию в стране. Это очень распространенное на Западе представление. Тем не менее, мое личное мнение скорее пессимистично: у Медведева нет никакой личной власти. В России происходят убийства правозащитников и оппозиционеров, есть политзаключенные, есть и другие факты, свидетельствующие о том, что ситуация с правами человека изменилась не в лучшую, а в худшую сторону. Но я надеюсь, что оппозиция будет делать все, чтобы все больше россиян осознавали, что демократия является будущим страны. Всегда должно быть место надежде, и давайте работать вместе, чтобы эта надежда укреплялась. - Многие люди в России считают, что подобная критика с вашей стороны и из структур Евросоюза вообще – это проявление русофобии. Что вы об этом думаете? - Что касается меня, я точно не являюсь русофобом. Россия – это моя любовь, это моя страсть. И все, что я делаю, связано в первую очередь с этим. Конечно, внутри Европарламента есть политики, имеющие русофобские, антироссийские взгляды. Но ни в коем случае нельзя преувеличивать этот момент. Существуют ситуации, когда и Россия, и ее европейские партнеры должны изменить свое поведение кардинальным образом. Возьмем пример Латвии. По моему мнению, Латвия должна поменять свое отношение к русскоязычному населению страны. Но и Кремлю надо перестать вмешиваться в экономические дела Латвии. - Что именно должны сделать латвийские власти? - Они должны соблюдать права русскоязычного населения Латвии. - Вы говорите об электоральных правах в том числе? - Да, и об электоральных правах, и о вопросах гражданства, которые с этим тесно связаны. С другой стороны, Евросоюз никогда не примет попыток Российской Федерации относиться к Латвии, Эстонии, Грузии или Украине как к странам из своей «сферы влияния». Возможно, нам придется подождать появления нового поколения политиков, которые научатся пользоваться другим языком в межгосударственных отношениях. - Не могу не спросить про ваше отношение в планируемому строительству в центре Петербурга небоскреба Газпрома – «Охта-центра». Хоть это и не относится к вопросам прав человека, но Петербург является достоянием не только российской, но и европейской, и мировой культуры, и нам хотелось бы услышать ваше мнение… - Вы даже не представляете, насколько близок этот вопрос моему сердцу. Моя политическая карьера начиналась с защиты старого Хельсинки. И я безумно счастлива и довольна, что такое количество жителей Петербурга встали на защиту своего города и заявляют о том, что этого монстра они здесь не потерпят. Возможно, это приведет к тому, что больше и больше людей начнут понимать, что у них должно быть право выражать свое мнение. И тогда милиция должна будет прекратить избиения тех, кто выходит на мирные шествия и митинги, что мы так часто наблюдаем в России. Ведь вопросы защиты окружающей среды (в том числе – среды архитектурной) очень широки. Они являются своеобразным будильником, заставляющим общество проснуться. |
|
| Copyright © 2006-2019 «Агентство Политических Новостей Северо-Запад» При полном или частичном использовании материалов, ссылка на "АПН Северо-Запад" обязательна |
