 |
|
| ГЛАВНАЯ |  |
НОВОСТИ | |
ПУБЛИКАЦИИ | |
МНЕНИЯ | |
АВТОРЫ | |
ТЕМЫ |
| Суббота, 28 сентября 2024 | » Расширенный поиск |
 Кремлевские Бокассы
Сказка, внедряемая российскими СМИ: в «цивилизованном мире», на Западе, граждане законопослушны и тщательно согласовывают свои действия с законодательством. В соответствии с этой пропагандой, придуманной российскими властями, проводятся репрессии против «несанкционированных митингов» и возбуждаются уголовные дела против оппозиции. Всё в России, якобы, как в «цивилизованном мире». Реальность Запада: за два столетия «законодатели» насочиняли там такую массу законов (во Франции до сих пор формально в силе множество их них, принятых ещё при Наполеоне), что знать и выполнять их невозможно физически. Запрещено все - нищенствовать, бродяжничать, ставить палатки в лесах и парках, ночевать на пляжах, курить марихуану. Но кто был на Западе, тот видел, как обстоит дело в действительности. И чтобы жизнь могла идти своим чередом, юстиция Запада негласно руководствуется двумя основными моментами. Во-первых, принципом терпимости, который гласит, что даже если что-то запрещено, но не наносит вреда окружающим, то полиция должна смотреть на эти мелочи сквозь пальцы. Во-вторых, старым добрым принципом «телефонного права». «Сверху» полиции дают указания, кого надо ловить, а кого оставить в покое. В своё время я участвовал в Брюсселе в несанкционированном митинге в поддержку приданию суду живого тогда ещё Пиночета. Пользуясь случаем (я свободно владею французским языком), поинтересовался у организаторов об организационных формальностях этой акции. Мне рассказали: Митинг является несанкционированным, так как власти Брюсселя почти никогда не дают официального разрешения на проведение подобных акций на открытом воздухе, но это не мешает нам их осуществлять. Видите несколько полицейских, спокойно стоящих в стороне? Они могут вмешаться только в том случае, если мы начнём что-то грубо нарушать, например, сжигать государственный флаг. Читая формулировки, в которых объясняется решение Европейского суда в защиту российской оппозиции, могу констатировать, что они даже текстуально близки к тем объяснениям, которые мне давали политические активисты в Бельгии и Франции, рассказывая об их неписанных реалиях. Ещё пример политической терпимости на Западе. Город Перпиньян, французское Cредиземноморье на границе с Испанией. В конце августа в этот регион на сбор винограда тайно съезжаются «нелегалы», то есть иностранцы с просроченной визой, либо вообще без оной, и в их числе был и я. Все мы стремились подработать там без законных на то документов, «по-чёрному», но полиция вела на нас настоящую охоту. Нигде в Западной Европе я не видел, чтобы травля велась с таким упорством и изощрённостью, как в этом регионе. «Нелегала» могли задержать прямо на улице, облавы полиции (часто по доносу соседей) шли даже на полях и виноградниках. Если просто хватали на улице, считай, что повезло: можно было отделаться лишь депортацией из Франции с «волчьим штампом» в паспорте. Если ловили в поле, за работой, то хозяина на первый раз ждал огромный штраф, а «нелегала» могли не только арестовать, но и даже судить и посадить в тюрьму. Так вот, прогуливаясь в центре Перпиньяна в выходной, я увидел плакат – «нелегалы», длительное время пребывавшие во Франции, требовали своей «регуляризации». У двери при входе был большой стенд про эту акцию с вырезками из местных газет. При поддержке ряда левых партий группа эмигрантов-нелегалов арабского происхождения захватила в центре города пустующую церковь. Акция протеста была скоординирована с действием аналогичных групп по всей Франции, именно так «нелегалы» часто заявляют о своих требованиях. Я зашёл, меня напоили чаем, объяснили, что в этой церкви они живут так уже шесть месяцев. Позже я, как «нелегал» поучаствовал в Перпиньяне в демонстрации в нашу поддержку. А на что смотрит полиция? Почему нас не хватали прямо на демонстрации? Почему в церковь не явился ночью местный аналог ОМОНа с дубинками и не арестовал весь актив прямо в церкви? Ведь так просто схватить всех заводил и отдубасить их до полусмерти, чтобы признались, кто именно из местного политического актива им помогал. Затем всех в тюрьму, под суд, на депортацию, чтобы не мутили воду во Франции! Нельзя, тут замешана политика. В этом случае поднимут большой шум сочувствующие левые партии, и это скажется на выборах. Тут вступает в действие принцип «телефонного права». Мудрый префект местной полиции (что-то вроде областного руководителя ФСБ и МВД в одном лице) официально заявил в прессе по поводу этой акции: «мы не будем начинать охоту на ведьм...», хотя в регионе полиция хватала «нелегалов» где угодно. Более того, половина членов оргкомитета к моменту моего знакомства с ними уже получила вид на жительство во Франции - чтобы затихли, не шумели. Но они продолжали борьбу за своих товарищей... О явно насильственных акциях, которые власти Запада стремятся также спускать «на тормозах». Нынешний глава французских антимондиалистов Жозе Бове начал свою политическую карьеру с того, что он снёс в 1999 году бульдозером строящийся Мак-Дональдс, и его отдали под суд. Вначале ему «светило» четырнадцать месяцев тюрьмы, присудили только три месяца, из которых он реально он просидел 44 дня. В сущности, он сел в тюрьму только потому, что отверг все предложения адвокатов о кассации и помиловании. «Тюрьма, только тюрьма...» и прибрёл тем самым известность и политическое влияние. Власти в Западной Европе очень осторожны, они не дразнят гусей, там и без этого в последние годы выросла напряжённость в обществе: «Ну, побили немного окна, ну порезвились ребята, подожгли офис американской фирмы... Не беда, они завтра спокойно разойдутся, а мы всё отремонтируем, претензий у нас ни к кому нет. Доброе имя нашей фирмы, города и страны стоит значительно дороже побитых окон. К тому же всё застраховано». Реальные полицейские репрессии на Западе начинаются, когда протестующие начинают стрелять. Но даже настоящим террористам, если их взяли живыми, зачастую создаются в тюрьмах комфортные условия, они там пишут свои мемуары. Политические «террористические» процессы на Западе часто спускаются на тормозах, осуждённым сокращают сроки, их амнистируют, включая часто даже пожизненно осуждённых. Я в своё время общался с радикальной политической оппозицией в стране, которая, мягко говоря, достаточно далека от стандартов западной демократии – речь идёт о Турции. «Бункер», который выполнял приблизительно те же функции, что и знаменитый «бункер» НБП в Москве. Редакция газеты Куртулуш, турецкий аналог «Лимонки». Я познакомился и подружился с теми, кто «за членство в организации» отсидел в тюрьме, или уже вышел оттуда, принимал участие в первомайском митинге. Видел на фото и видео заключённых с обезображенными лицами после полицейских дубинок. Мне рассказывали про штурмы «бункера», обыски. Однако важное различие состоит в том, что, в отличии от НБП и Другой России, турецкая организация DHKP-C (Революционная партия освобождения народов), с членами которой я общался, является отнюдь не мирной структурой. Она имеет свою боевую организацию и огромный опыт военных и террористических операций. Та же ситуация и с «фасадными структурами» Рабочей партии Курдистана (её турецкая аббревиатура - PKK), которая ведёт партизанскую войну на востоке Турции. В самом центре Стамбула находится курдское «Культурное общество Месопотамия», хотя ни для кого не является секретом местонахождение и политическая ориентация этой организации. Я был там лично, разговаривал с директором. Другим легальным прикрытием для PKK служит легальная прокурдская партия. Она регулярно, с интервалом в несколько лет, регистрируется, выигрывает выборы, но затем неторопливая турецкая Фемида ищет юридические доказательства, что она действительно служит «витриной» для PKK. Её закрывают, но она вновь возрождается на короткий срок под новым названием. Когда я был в Дыярбакыре (крупнейший город турецкого Курдистана) в городском офисе HADEP (так на тот момент называлась легальная прокурская партия), там было совещание, и меня попросили посидеть часок в «комнате для молодёжи». Там лежали молодёжные газеты на турецком языке (на тот момент курдским языком в Турции было запрещено пользоваться) с множеством фотографий партизан PKK. Моих небольших познаний турецкого языка хватило, чтобы понять террористическую тематику газет. Они тоже регулярно запрещаются и возрождаются под новыми названиями. Было очевидно, что утверждения турецких властей о связях HADEP (и её наследников) с PKK отнюдь не являются надуманными. Тем не менее, членов легальных прокурдских партий не сажают: не пойман – не вор. Турецкие власти до какой-то степени соблюдают правила демократической игры и зачастую смотрят сквозь пальцы на деятельность многих членов PKK, DHKP-C и других аналогичных организаций, которые не имеют прямого отношения к вооружённым акциям, и лишь время от времени сажают на небольшой срок наиболее заметных активистов за «членство в организации». Эту терминологию: осуждение за «членство в организации» я слышал в Турции множество раз, и вот сегодня это же термин всплыл в России в связи с возбуждением уголовного дела по статье 282 УК РФ в отношении лидера партии «Другая Россия» в Петербурге Андрея Дмитриева и его товарищей. Российские силовики прошли стажировку в Турции и решили распространить турецкую практику борьбы с террористическими организациями на мирную российскую оппозицию? Из своего опыта контактов с радикальной зарубежной оппозицией я могу утверждать, что нынешние российские порядки не соответствуют не только пресловутым «европейским нормам», но и даже недемократическим турецким реалиям. Россия своими нынешними репрессиями против мирной оппозиции сегодня скорее походит на Центральную Африку времён правления там пресловутого диктатора-каннибала Бокассы. Александр Сивов Фото - "Новая газета" |
|
| Copyright © 2006-2019 «Агентство Политических Новостей Северо-Запад» При полном или частичном использовании материалов, ссылка на "АПН Северо-Запад" обязательна |
