 |
 |
|
|
1. Лев для хамелеона
Подобно хамелеону, бравирующий своим монархизмом режиссёр, виртуозно перекрашивается в политкорректного либерала, типа той же Новодворской. Возможно в Венеции его макияжу поверили. Только мне представляется: плевать он хотел и на либерализм с патриотизмом, и на русских с чеченцами, и на евреев с антисемитами… На всех, кроме себя любимого, постоянно жаждущего, денег и престижных премий. Так и прёт у него из всех щелей нехитрая идеология: хорошо жить при любом режиме любой ценой. Отсюда и великолепные образы наглых жлобов, прославившие Михалкова, как актёра. Вороватый проводник Андрюша в «Вокзале для двоих», распальцованный директор станции техобслуживания Трунов в «Инспекторе ГАИ», женящийся на деньгах помещик Паратов в «Жестоком романсе» и приторговывающий героином мафиози Михалыч в «Жмурках» по праву считаются лучшими ролями Никиты Сергеевича и почему-то очень напоминают его самого, только избравшего другую профессию.
Совсем иное дело, когда приходится перевоплощаться в органически чуждого всякой корысти императора Александра III в «Сибирском цирюльнике» или честного офицера-отставника в «12». Старается человек, гримируется, патриархальную бороду и благородные седые кудри цепляет, только глазёнки никуда спрятать не может. А они холодные, рыбьи и внутри, словно арифмометр цифирьки вертит, торопясь подсчитать, где больше дают. Читать дальше.
2. Неутомимые ублюдки
Маниакальное стремление к зарубежным цацкам сыграло с Никитой Сергеевичем злую шутку. Он все больше напоминает уже не Паратова с Михалычем, а немецкого летчика из «Утомленных солнцем-2», какающего на советское госпитальное судно прямо из кабины. За ним, как и положено ведомым, опорожняют кишечники прочие режиссеры студии «ТРИТЭ». Поскольку, в отличие от киношного фрица, командир эскадрильи не рискует получить ракету в голую задницу, поток дерьма будет неутомимо литься и далее.
Правда, с годами нрав барина становится все чудесатее, а потому финал его земной жизни может получиться самый неожиданный. Например, прикажет выпороть на конюшне своего егеря или псаря, а тот от обиды всадит в кишки его благородия двойной заряд медвежьей картечи. Российское киноискусство не пострадает. «Раба любви», «Свой среди чужих, чужой среди своих» и «Неоконченная пьеса для механического пианино» все равно останутся с нами. Читать дальше.
3. Как Михалков стал мародером
Проглядев эпизод гибели отряда из 240 кремлевских курсантов ростом не ниже 183 сантиметров каждый, я вспомнил, что уже знаком с этими цифрами. Они имеются в повести умершего в 1975 году писателя Константина Воробьева «Убиты под Москвой». В 1990 году режиссер Александр Итыгилов снял по повести Воробьева фильм «Это мы, господи!» Его отдельные кадры, типа оторванной руки с часами выставляют Никиту Сергеевича пренахальнейшим плагиатором. Щедро покопавшись в творчестве Итыгилова и Воробьева, он не упомянул в титрах ни умершего в 1975 году писателя, ни скончавшегося в 1991-ом режиссера, но зато старательно испоганил первоисточник.
Ополченцев Михалков заменил штрафбатовцами, а искренне радующегося пополнению командира полка - быдловато-приблатненным комбатом, хамящим командиру курсантов и вытирающим сопли о шинель своего бойца. Кроме того усатый мародер изъял у Воробьева сцены, где курсанты грамотно окапываются, и не ограничиваясь обороной, наносят по немцам чувствительные удары... Выбрав из всего полка самую пострадавшую роту, Никита Сергеевич изъял из мемуаров одного из бойцов этой роты успешный бой, оставил неудачный и добавил в него пару эпизодов, в которых погибшие курсанты выглядят трусами и дебилами. Читать дальше.
4. Швейцарский попил Михалкова
Может, кому-то интересно узнать, какой продукт выдавил из себя Никита Сергеевич за эти деньги? Помните его же «Рабу любви», где злые белые убивали в Одессе благородных красных, а главная героиня томно стонала: «Господа, вы звери! Вы будете прокляты своей страной!» Ну, так это почти то же самое - только, в соответствии с моментом, злые красные убивают в той же Одессе благородных белых. Да еще фильм вдвое длиннее и многократно скучнее, поскольку создатель за сорок лет изрядно деградировал, а с ним и персонажи. В «Рабе любви» красные и белые друг с другом воевали, а поневоле втянутые в их борьбу киношники ещё и творить пытались — не так страстно, как в «Трюкаче» Ричарда Раша, но всё же... В «Солнечном ударе» действия как такового почти нет, зато есть немного секса, много красивых пейзажей России, которую мы потеряли и ещё больше скорбных рассуждений о причинах потери. Виноваты оказываются Чарльз Дарвин, выдумавший, что человек произошёл от обезьяны, и один из персонажей, который вовремя не рассказал о коварной сущности английского биолога прочитавшему его труды мальчику. Парнишка решил, что если все произошли от обезьяны, то и царь тоже, а Бога нет, и стал большевиком - вот Россия и погибла. Вопрос, каким образом одни страны успешно пережили теорию Дарвина без революции, а в других, например, во Франции, революционные и контрреволюционные зверства произошли задолго до его рождения, благоразумно оставлен за кадром. Социально-экономические проблемы, способствовавшие революции, естественно, тоже — в глянцевых михалковских картинках им места нет. Читать дальше.
Юрий Нерсесов