 |
 |
|
|
В прошлом году во Франции вышел новый роман писателя Жереми Лефевра (Jérémie Lefebvre) «Апрель» (Avril), политическая фантастика о ближайшем будущем. Социальные протесты в стране перерастают во всеобщие массовые беспорядки, боевики народной милиции свергают, при нейтралитете и молчаливой поддержки армии, правительство и осуществляют государственный переворот. В стране устанавливается крайне левая «либеральная антикапиталистическая диктатура» и формируется в качестве верховной власти революционный Национальный Конвент. Публикуем отрывок из произведения. Часть 1 - тут.
[Из депеши службы новостей Вашингтон Пост]
Во Франции политический и административный аппарат по-прежнему контролируется революционерами, которые удерживают сотни иностранцев в заложниках с целью, как они говорят, «уменьшения риска вмешательства НАТО». В деловых кругах продолжаются произвольные аресты, в новой судебной системе царит произвол, и каждый день сотни семей лишаются своей собственности и средств к существованию.
[Двадцать четвёртый декрет Конвента]
Мы объявляем несоответствующей нынешнему времени прессу категории 5, так называемую «популярную»: новости из мира люкса и жизни знаменитостей. Публикация соответствующих изданий будет приостановлена. До 30 апреля редакциям необходимо представить в Конвент предложения по реконвертации соответствующих изданий.
[Текст листовки, наклеенной на стене]
Граждане и гражданки, демократия, служащая только сильным мира сего, пала. Сегодня это мы устанавливаем законность, это мы теперь делим богатства, это мы планируем своё будущее. Спекулянты и денежные мешки должны заплатить свой долг обществу. Приходите сегодня в 20 часов к Зениту, чтобы избрать Народный суд.
[Бывший премьер-министр пишет бывшему президенту]
Начиная с 2 февраля, когда я узнал, что профсоюзы полиции начали забастовку и что GIGN (спецназ жандармерии) на это не будет реагировать, я регулярно собирал руководство генштаба. Меня проинформировали, что сухопутная армия раздирается внутренними разногласиями, но командование спецназа пошлёт пять подразделений, чтобы рассеять бунтовщиков. Я им сказал, что этого недостаточно, и что нужно разместить в каждом городе с числом населения более 50 тысяч по подразделению и развернуть вертолётный полк под Парижем. Адмирал одобрил эти планы. Я позвонил на канал Франс 2, но директора не смогли найти, как мы узнали позже, он был похищен. Тогда я поручил каналу TF1 дать сообщение об этом. Мы согласовали с адмиралом план нейтрализации профсоюзов полицейских, проводящих незаконную забастовку. Затем я поехал к вам в Елисейский дворец, и вы полностью одобрили этот план. Но позже события вышли из-под моего контроля. Это произошло ни от моего попустительства, ни от отсутствия моей реакции, ни от небрежности, но как результат многочисленных актов саботажа и проникновения враждебных сил в Министерство обороны, причём начальник генерального штаба (позже выяснится, что он являлся гражданским мужем руководительницы восстания Кристины Вель – А. С.) сильно недооценивал размах этого процесса. Я не снимаю с себя ответственности за развал исполнительной власти, но эта ответственность не может и не должна лежать на плечах только одного человека. Я разделяю всеобщую обеспокоенность за судьбу оставшейся в стране вашей супруги.
[Выпуск новостей немецкого телеканала Das Erste, четверг, 15 апреля, 20 часов]
Сейчас немного прояснилась ситуация вокруг судьбы десятков руководящих политических и экономических руководителей, исчезнувших в начале месяца. Некоторые из них были убиты при неясных пока обстоятельствах, другие содержатся в блоке высокой безопасности парижской тюрьмы Сантэ. Информация исходит от атташе немецкого посольства Мартбы Левальд, которая смогла улизнуть от охранников, добраться до Страсбурга и переплыть Рейн вплавь. В заточении она была лишена информации, но в пути общалась с людьми и читала циркулирующие везде листовки, которые, как это было в Средние века, вновь стали главным средством информации. Телекоммуникации не функционируют, поезда не ходят, автомобилей на дорогах мало. Как сообщила Левальд, настроения французов колеблются между беспокойством и радостью, но большая часть людей, похоже, одобряет новое правительство, несмотря на трудности со снабжением и транспортом.
[Француженка из высшего общества, замужем за негра, обращается к своему отцу]
Вот, он тебе понадобился теперь. Ты понял, что без его вмешательства, через неделю, или две, или больше, тебя арестуют, как тётю Монику, как семейство Дарная, как семейство Курсона. Вдруг мой муж оказался не так уж и плох! Вдруг он оказался серьёзным человеком, который хорошо обращается с твоей дочерью и подарил тебе троих внуков. Ты же всегда знал в глубине души, что я счастлива с ним? Но ты помнишь, что ты мне говорил по его поводу вначале? Не помнишь? Зато я хорошо помню. Я информирую тебя, что негр, которых трахает твою дочь уже четверть века, сегодня заседает в Конвенте вместе с грязными арабами и жидами. Но на твой дом он претендовать не будет. Ты не заслуживаешь даже того, чтобы тебе отомстили. Усман уже подписал бумагу, которую ты сейчас у меня просишь. Вот она. Оригинал оставишь себе, а фотокопию отдашь в мэрию.
[Листовка, наклеенная в ночь с 15 на 16 апреля]
Француженки, французы! Преступники, которые заседают в Конвенте, стремятся и далее блокировать телекоммуникации и социальные сети и вместо демократического разнообразия оставить только официальные радио и телевидение. Эта цензура скрывает от вас, что только в Париже «справедливая революция» повлекла за собой более 900 трупов! Единственная их вина в том, что они не стали с улыбкой принимать кражу плодов их труда. Паразиты и подонки извлекают пользу от режима, в то время как честные люди работают, а самые смелые из них преследуются. По всей Франции уже 6000 убитых! Нет варварству! Организуйтесь! К сопротивлению!
[27-й декрет Конвента, пятница, 16 апреля]
Объявляем незаконной практику эстетической хирургии, за исключением случаев тяжёлой аварии, которая повлекла за собой последствия, затрагивающие человеческое достоинство. Запрещается также под угрозой наказания цифровая ретушь фотографий с целью омолодить на них лицо.
[Выдержка из подготовленного к печати майского номера женского журнала Эль]
Мода поменяла свой вектор. Исчезли, как символ старого режима, показ мод, и млеющие от их просмотра зрители. Более не в почёте престижные марки, высокие каблуки и лосины засунули подальше в ящик, как и экстравагантные очки. Теперь женщины больше не мечтают подражать звездам, но по-прежнему хотят быть красивыми. Какова теперь, в апреле, парижанка? Сейчас они ходят пешком в среднем по два часа в день и очень важен комфорт для ног. Обстоятельства диктуют манеру одеваться. Выше талии – одежда городского стиля, к ней широкие брюки и кроссовки. Волосы, зачёсанные в хвостик, означают «следящая за собой девушка, у которой нет времени вертеться перед зеркалом», это красиво, когда волосы длинные, но идёт не всем. Косметика упрощённая, только основное. Немного кармина на губы, чтобы подчеркнуть женственность, и всё. Ничего на глаза, даже против морщин – принимают свой возраст. Те, кто злоупотребляют косметикой, подвергаются насмешкам, но добродушным, искусственная красота вышла из моды.
[Поиски на складе старой гильотины]
Сюда долго никто не спускался! Я не знаю, сумею ли найти нужный ключ, если нет, придётся взламывать дверь. И я вам дам всю техническую документацию. Вот, этот ключ щёлкнул… открылась! Где здесь включается свет? Вот она, разобрана на части, их нужно собрать, я надеюсь, ничего не пропало. Ею не пользовались с 1977 года. Нет, я не знаю, как ею пользоваться, я только видел документацию. Отверстие, куда кладут голову, называется «очки», а груз сверху ножа – «баран», 40 килограмм. Так, вытаскиваем всё. Ничего не могу вам сказать по поводу монтажа и установки, я даже не знаю, всё ли в комплекте. Вам надо это посмотреть по документации. Во-первых, это было их семейное дело, последний из них умер несколько лет назад, но я думаю, что он начал обучать своего сына, надо будет его разыскать. Я вам записал его фамилию, Шевалье. Вам надо всё обработать средством против ржавчины, чтобы механика заработала. Знаете ли вы, что прежде чем пустить её в ход, они тестировали её на трупах? Вот адрес Шевалье-старшего, но живёт ли сегодня его сын по тому же адресу? Если нет, то необходимо дать объявление, или разобраться самим, с хорошим механиком это можно сделать. Вы забыли взять лезвие! Осторожно, не порежьтесь им.
[Монолог любовницы банкира, работающего на новую власть]
Как они собираются оценивать эффективность? По социальным результатам? А инвестиции? Это мы им должны делать? Это наша работа? А платить нам они будут продолжать? Это точно? Кого они собираются поставить главой, «анти» или «альтер»? Ты меня принимаешь за идиотку? Ты не веришь в то, что они подсунут нам стажёров, и когда мы их подучим, они нас вышвырнут? Ты им доверяешь? Они стреляли в нас, а ты им доверяешь? Ты слушаешь меня, когда я говорю? Ты что, совсем спятил? Тебя не тошнит каждое утро приходить в банк, превращённый в тюрьму, охраняемую автоматчиками с овчарками? Ты находишь это нормальным? Ты покорился? Ты полагаешь, что они, возможно, правы? Ты считаешь, что я недостаточно восприимчива? Что я цепляюсь за старую модель? Ты донесешь на меня как на саботажницу или как на заговорщицу? Как на саботажницу? Как на заговорщицу?
[От американского новостного агентства]
Наши корреспонденты сумели проникнуть во Францию с мобильными телефонами, напрямую подключёнными к спутнику Eurobird 3, и мы знаем, кто сегодня стоит во главе страны. Её зовут Кристина Вель, 1970 г. р., инженер по образованию, активист левых ассоциаций, эксперт по экономике. Активистка комитета поддержки заключённых террористической организации «Прямое действие» (Action Directe). Она была одной из первых, кто после эвакуация сквата на бульваре Малеэрб призвала к вооружённой борьбе. Необходимо отметить, что она является гражданской женой Патриса Бошара, который с 2007 года является начальником генштаба сухопутных сил. Глядя на её фотографии, задаёшься вопросом, как эта женщина с восхитительной улыбкой, имеющая сына, сумела сокрушить весь комплекс институтов Французской республики и установить диктатуру, методы которой наводят на воспоминания о наиболее мрачных эпохах нашей истории. Но она действует не одна. Коалиция, которую она возглавляет, насчитывает десятки тысяч членов и пользуется поддержкой армии.
[Монолог рядового революционера]
О какое опьянение быть за тысячи километров от обыденной жизни, отрешиться от сна, еды, умывания, и жить в приключении! О какое счастье отрешиться от самого себя и понимать язык улицы и жизни, которая на ней царит!
[17 апреля опубликован список из десяти «высокопоставленных преступников», включая жену бывшего президента, которые должны предстать перед Народным судом]
Главный акционер группы L’Oréal
Генеральный директор группы Endemol
Директриса программы М6
Президент MEDEF
Трейдер
Министр финансов
Супруга президента
Генеральный директор группы Bougues
Главный архитектор Франции
Генеральный директор группы АХА
[Монолог аполитичного обывателя]
Забавно, как все вдруг стали крайне левыми и хвастаются своим якобы участием в восстании. Если провести опрос, то окажется, что дверь префекта полиции выбивало, по крайней мере, человек тридцать, а били ему морду ещё вдвое больше. Я сидел в кафе с Ольгой, как тут вбежал студент и закричал: «Восстановили смертную казнь»! Гробовая тишина воцарилась в кафе, но потом все зашумели. Часть была «за», другая часть «против». Но Ольга сказала, что ей на это наплевать. Мы вышли из кафе, рядом была барахолка, где продавали по-дешёвке кожаные диваны, расписной фарфор и хрусталь, найденные в реквизированных квартирах. Те, кто туда вселился, по-прежнему сидят без работы. Ольга сказала, что так сейчас по всему Парижу, а парке Тюильри (центр города, рядом с Лувром – А. С.) горят костры из деревянных стульев и этажерок, вооружённые милиционеры в это не вмешиваются.
[Монолог гомосексуалиста]
Я переехал в Париж, чтобы меня оставили в покое и всякие подонки не плевали мне вслед. Ты выдел по ТВ, что творилось в квартале Марэ (центр гомосексуалистов Парижа – А. С.), битые витрины? И куда мне теперь податься? Кто сейчас может осмелиться целоваться на улице, или одеться в кожу? Со свободой покончено. Это конец. Они идиоты и гомофобы. Ты полагаешь, что они могут измениться? Я - нет. Постараюсь уехать в Великобританию. Ты можешь оставаться в Марэ, если хочешь, а я хочу остаться целым, я жить хочу.
[Из речи адвоката жены бывшего президента]
Я утверждаю, что судить мою клиентку за акты, совершённые в то время, когда они ещё не только не были уголовно наказуемы, но и даже не являлись нарушением, незаконно. Обвинение утверждает, что то, что моя клиентка выступала за эквивалентную торговлю, налог Тобина, в поддержку нелегальных эмигрантов, а также вносила вклады в фонды поддержки неимущих, являлось лишь лицемерной маской. Да, она владеет большим состоянием, которое росло от года в год. Но другие владельцы подобных состояний отделались лишь конфискацией их собственности, но судят только её. Я хочу отметить, что среди зрителей этого процесса в кулуарах можно услышать о ней: «грязная шлюха». Но я хочу, чтобы суд не пошёл на поводу народного негодования. И я хочу напомнить, что ещё недавно она была объектом всеобщего восхищения.
[Корреспондент, тайно проникший во Францию, ведёт прямой репортаж публичной казни «высокопоставленных преступников»]
Алло, Ричард, я замаскировала наушники, микрофон и передающую аппаратуру в шарф и капюшон, и буду говорить тихо, чтобы меня не разоблачили… на пути следования кортежа много народа. Возле меня плакат, который несут очень молодые девочки: «Смерть олигархам». Многие носят наклейку «Справедливость». Я вижу большой плакат в форме медальона с цветами и непристойной надписью, без сомнения, по поводу жены президента, на которую кристаллизуется народный гнев. Я слышу аплодисменты, крики. В первом грузовике только солдаты. Вот появилась машина без верха… я слышу, как выкрикивают имя первой леди… это она. Сцена ужасная, трагическая… она стоит под дождём в наручниках, рядом двое солдат… держится с достоинством. Этим церемониалом режим решил создать исторический маркер. В толпе есть очень агрессивные группы, которые кричат, оскорбляют. Можно услышать слова «шлюха», «толстая проститутка». Она держится прямо, лицо сосредоточенное… такое впечатление, что она не слышит, что вокруг происходит… только немного дрожат руки. Я узнаю костюм, в котором она была во время официального визита в Великобританию. Спадающие волосы, бледные щёки, синяки под глазами… она, похоже, много плакала. Она проходит прямо передо мной… я не могу поверить в то, что вижу, Ричард. Я испытываю глубокую жалость.
[Монолог одного из зрителей казни, пришедшего туда с женой]
Эту шлюху ещё не везут? Скажи мне, когда привезут, я не хочу пропустить, это же такое удовольствие! Уже вижу эту шлюху из дерьмового борделя, у меня аж озноб от предвкушения удовольствия. Ты думала, что имеешь деньги, славу, ум, красоту. По поводу последнего существовал Фотошоп, ясное дело. Откровенно говоря, я и не подозревал, что она уродлива. Мусор, всё сгнило внутри, а сейчас видно, что и снаружи тоже. Её везут как важную персону, в Мерседесе, хотя надо было бы провести пешком, подгоняя уколами в задницу, даже сейчас с ней обращаются как с важной персоной. Её рожа отражает смерть, а волосы отвратительны. Притворяется мученицей… кино… копирует Марию Антуанетту? Та, по крайней мер, была австриячкой, а это – сука. Дай мне мой сэндвич, я хочу перекусить. Ей помогают спуститься с машины, бедняжка, ей самой это трудно. Шутовство. Я помню, как её на пару с этой тварью облизывали журналы, телевидение, иностранная пресса, какой шум поднимали благотворительные организации. Фотографы снимали её с африканскими детьми на руках как Деву Марию, это было тошнотворно. На неё валились горы денег от рекламы, которая говорила женщинам: «хочешь быть такой же – купи это». Теперь они, надеюсь, поняли, что она мертвяк внутри. Я желаю ей умереть тысячу раз и потом гореть а аду. Вот она поднимается на эшафот… мой сэндвич очень вкусный. Я читал, что после отрубания голова остаётся ещё в сознании в среднем семь секунд… когда всё закончится, пойдём попить кофе? Да, в Шарбон, на канале, если дождь прекратится. Они её положили на доску… у тебя есть смартфон? Это надо заснять на видео. Снимаешь уже? Смерть! Смерть шлюхе! Справедливость! Он берут в руки шнурок, дёргает… Кляк! Свершилось! Покажите нам голову! Голову! Голову! Голову!
[Выпуск новостей в 20 часов немецкого телеканала Das Erste суббота 24 апреля]
Президент Французской республики, бежавший в Стокгольм, сегодня высказался на траурной церемонии, посвящённой казни в Париже заложников. Очень взволнованный, он отметил мужество своей супруги, которая, до последних мгновений, я цитирую, «не переставала демонстрировать достоинство республики и её героизм войдёт в Историю». Он напомнил её международный вклад в защиту прав человека, работу её фонда и поддержку ассоциаций по защите детей. Фотографии казни этим утром уже начали циркулировать в Интернете, и Министерство здравоохранения предупреждает родителей о бдительности: эти картины трудно переносимы.
[Из статьи в иранской газете Кайян, понедельник 26 апреля]
Без сомнения, что казнённые во Франции коррумпированные политики и бизнесмены заслужили свою судьбу, но не надо при этом поддерживать режим, который их приговорил, так как он является делом рук лишённых морали неверных, которые организовали этот показательный процесс, чтобы укрепить в этой стране режим анархии и декадентства.
Подготовил Александр Сивов