 |
 |
|
|
Новости с Ближнего и Среднего востока в начале 2020-го вызвали к жизни призрак Третьей мировой войны. С одной стороны – кризис между США и Ираном, с другой – вмешательство Турции в ливийский конфликт. Редактор "АПН Северо-Запад" Андрей Дмитриев разбирался вместе с учёным-востоковедом Саидом Гафуровым, что происходит и как скажутся эти события на интересах России. Опубликовано на портале конкретно.ру.
Цепочка трагических случайностей
– После убийства генерала Корпуса стражей исламской революции (КСИР) Касема Сулеймани и ответного обстрела американских баз в Ираке возникли дискуссии, кто более убедительно выглядел, Иран или США? Каково ваше мнение?
– Тут сама постановка вопроса неверна. И мне казалось, и The Wall Street Journal пишет, что гибель генерала Сулеймани была случайной. Американцы не ставили себе целью его уничтожить, а хотели наказать Ирак, ну и Иран заодно, за захват посольства в Багдаде. И когда они узнали, что в результате удара погиб не просто иранец, а генерал Сулеймани, то пришли в ужас, потому что ни в коем случае не хотели убивать политика такого уровня. И сразу через разные каналы (а каналы связи между Вашингтоном и Тегераном есть, в частности, через Швейцарию) начали говорить, что произошло недоразумение, «мы всё понимаем, давайте искать варианты, чтобы и вы, и мы сохранили лицо».
Потом иранцы сбили самолет украинский, тоже по недоразумению. Произошла череда крайне неприятных и непредсказуемых событий, и это должно нам всем служить уроком на будущее. Не было никакого плана ни у американцев, ни у Ирана, и убедительно выглядеть не могут обе стороны. Сравнивать убедительность можно только в контексте пиара, а не содержательной составляющей.
– А победные твиты президента Дональда Трампа – это просто прикрытие ситуации?
– Конечно, а что ещё оставалось делать? Американцы очень сильно облажались. Видимо, Трамп действительно разъярился после захвата посольства США и сказал своим генералам, что надо дать ответ. Те отбомбились, и в итоге погиб один из очень влиятельных политиков, с дипломатическим паспортом, с которым американцы вели переговоры. Трамп почувствовал себя виноватым и в ходе шедших в закрытом режиме переговоров передал – «можете бомбить нашу базу, мы людей выведем, вам ничего не будет», ну и ещё что-то наверняка пообещал.
– Украинский Boeing в Тегеране, по ошибке приняв его за американскую ракету, сбили силы ПВО КСИР. Возникает вопрос, насколько боеспособными и хорошо управляемыми являются иранские вооружённые силы и КСИР в частности, раз такое возможно?
– Они выглядели бы небоеспособными, если бы промахнулись, а они, к сожалению, попали. Мы не знаем, из каких средств ПВО был сбит самолёт, но, похоже, это средства тактического звена, возможно, ПЗРК, та же наша «Игла» или американский «Стингер». Произошедшее дает нам ещё один важный урок: не надо, чтобы в зоне возможных боевых действий появлялись самолёты гражданской авиации. Себе дороже обойдётся. Лучше заплатить за простой, разместить пассажиров в гостинице. Это же не первый случай, с той же Украиной уже был пример. Когда ждёшь бомбежки, выпускать самолёт в воздух – не самое рациональное решение. А на оценку боеспособности это никак не влияет.
– В чём была особая значимость генерала Сулеймани? Ведь он был легендарной личностью, своего рода Че Геварой для миллионов людей на Ближнем Востоке…
– Я бы выделил две черты: чёткое целеполагание и реализм. Политика – это умение навязать контрагентам свою политическую волю где лаской, а где таской. Касем Сулеймани был мастером этого дела.
– Пришедший на смену генерал Исмаил Кани сможет его заменить в полной мере?
– Это очень толковый человек, который имеет большой опыт командования. А вообще генералы - товар массовый, а не штучный. Вся система командования вооружённых сил строится на том, что любого генерала могут когда-нибудь убить, поэтому они люди взаимозаменяемые. Сулеймани был выдающийся человек не столько как генерал, сколько как политик. Как политика его заменить будет сложно.
– Протесты, которые сейчас происходят в Иране и которые поддержал тот же Трамп, могут привести к смене власти в стране?
– Кто-то из пиарщиков протестующих сделал интересный ход, когда или постановочное фото сделали или реально подняли транспарант, обвиняющий духовного лидера Ирана в трагедии с самолётом.
Ход красивый, но на самом деле имеет место обычный иранский политический процесс, когда оппозиция пытается выбить министров из кабинета. Ничего сверхъестественного – люди выходят на демонстрации и выражают своё недовольство. Когда они удачно протестуют против какого-нибудь министра, его заменяют другим.
Самому президенту Хасану Рухани вряд ли что-то грозит: импичмент не вынесут, а по Конституции его нельзя сменить до окончания полномочий. Да и повода для отставки нет.
– Иран производит двойственное впечатление: с одной стороны, страны с работающей демократией, оппозицией, конкурентными выборами, а с другой – с жестокими разгонами протестов. Про ноябрьские митинги прошлого года против роста цен на бензин писали, что в результате их разгона в том числе и КСИРом погибло 1500 человек. Правдива ли эта цифра и как это сочетается?
–Я не верю в эту цифру. Важно понимать, что в конституционной системе Исламской республики, созданной очень умным юристом, блестящим специалистом по конституционному праву Аятоллой Хомейни, право граждан на массовые протесты является одним из базовых и самых бесспорных.
Знаю иранцев с обеих сторон баррикад – и те, и другие и применяют массовые демонстрации в рамках нормального политического процесса, и становятся целью массовых демонстраций своих противников.
В Иране это нормальный политический процесс. Там никто не позволит расправиться с протестующими, как расправились, скажем, с Жёлтыми жилетами или Occupy Wall Street. Это норма. А если люди гибнут, то нужно расследовать.
– Сохраняется ли риск большой войны в регионе, может быть, в Ираке?
– Американцам сейчас не до этого – куда втягиваться в ещё одну войну, когда у них выборы. Риск, конечно, всегда есть, и всегда нужно исходить из самого худшего возможного варианта, но пока не вижу ничего, чтобы нужно было особо беспокоиться. Не больше чем обычно. Понятно, что и те, и другие ура-патриотичными заявлениями обменялись, ну это обычное дело.
Сунниты против шиитов – неверная трактовка
– Россия успешно сотрудничает с Ираном в войне в Сирии, в результате чего произошло усиление роли шиитов на Ближнем Востоке. Не вызовет ли это дисбаланс в регионе? Среди российских мусульман, а также на постсоветском пространстве большинство составляют сунниты – возможен ли рост напряжённости у нас?
– Это неверная трактовка – сунниты против шиитов. И те, и другие далеко не едины. Между суннитами и шиитами противоречий меньше, чем внутри суннитов между теми же ваххабитами и «братьями-мусульманами». А в том же Ираке и Ливане противоречия между шиитами-коммунистами и шиитами «Хезбаллы» и «Амаль» острее, чем между шиитами и суннитами.
В общем, это довольно искусственная модель, которая крайне грубо отражает реальность. К слову, очень многие сунниты убеждены, что в конфликте между основателем шиизма, воином без страха и упрека Али бен Талебом и гениальным администратором халифом Муавией, прав был именно Али. А ведь к этому и возводят расхождения между суннизмом и шиизмом.
И у нас в России противоречия между традиционным исламом и теми же салафитами, гораздо острее, чем противоречия между суннитами и шиитами. Азербайджанцы-шииты ходят в мечеть к суннитам в Отрадном в Москве, и вполне там нормально уживаются. Так что и для нас это неактуальная проблема.
Выхода из войны в Ливии пока не просматривается
– Президент Турции Реджеп Эрдоган недавно заявил о двух тысячах сотрудников российской ЧВК «Вагнера», воюющих на стороне фельдмаршала Халифы Хафтара в Ливии. А Владимир Путин ответил, что наши соотечественники, находящиеся там, не представляют Российское государство. Что же они там в таком случае делают?
– Это действительно люди, которые к государству не имеют отношения. Работают в основном инструкторами. Их не так много, я не думаю, что речь идёт о тысячах людей.
Ливийцы – вояки не хуже, чем наши, в том смысле, чтобы бегать по полю с автоматом. Но кому-то их надо обучать, как использовать современное оборудование, в том числе произведённое в России. Это люди, которые специализируются на таких вещах, как связь, радиоэлектронная борьба, ракеты. Думать, что русские там ходят в атаку, наивно.
– Зачем России понадобилось поддержать Хафтара – человека, который в своё время предал лидера страны Муаммара Каддафи и, по некоторым данным, вообще был агентом ЦРУ?
– Хафтар по должности военный командир, а его сторона называется законно избранный парламент. У неё гораздо больше оснований управлять Ливией, чем у Фаиза Сарраджа с самопровозглашённым временным правительством, которые по сути узурпаторы и временщики, захватившие власть. Тут всё-таки парламент, которым он назначен на должность главнокомандующего. В общем, не надо культ личности из Хафтара делать, хотя он человек, конечно, харизматичный.
– В Ливии вообще удивительный международный расклад, когда на стороне Сарраджа выступает Турция, которая вроде бы наш союзник в Сирии, а российским ситуативным союзником по поддержке Хафтара стала Саудовская Аравия. Как так вышло?
– На самом деле основную роль в поддержке Хафтара играют египтяне, а не саудиты. У него действительно очень хорошие отношения с Египтом, и в этом причина того, что турки влезают в конфликт. Потому что партия «Справедливости и развития» Эрдогана – это турецкая версия «братьев-мусульман». А нынешний президент Египта Абдель Фаттах ас-Сиси известно, что с ними сделал (убрал от власти с помощью армии и заставил уйти в подполье – А.Д.) То есть поддержка Турцией правительства Сарраджа оказывается, чтобы не дать врагу «братьев-мусульман» победить. Это связано с внутренней политикой Турции и попытками Эрдогана укрепить свои позиции и своей собственной партии. Ради этого он сделал такой жест – сказал, что собирается послать войска.
– Каковы перспективы на долгосрочный мир в этой стране? Или Ливии суждено после убийства Каддафи находиться в состоянии вечного развала и хаоса?
– Война гражданская продолжится, к сожалению. Какого-то решения не просматривается. Дело в том, что выход из войны – это выборы. В Ливии большинство составляют племена, они голосуют солидарно, а горожан не так много. Вот они и избирали парламент.
А вся легитимация стороны Сарраджа состоит в том, что его признала ООН, причём не вся. Но с его стороны слишком многое поставлено на кон, слишком много ставок. Я не очень понимаю, как он может уйти.
– В Москве сегодня проходят переговоры с ливийцами, однако по последним сообщениям, Саррадж отказался встречаться с Хафтаром. Это провал? Они могут о чём-нибудь договориться в принципе? Хотя бы соглашение о прекращении огня будет работать?
– Одной из занятных сторон работы в нашей довольно редкой профессии востоковеда является то, что практикующий ориенталист вынужден постоянно отвечать на вопросы типа: «будет ли война?» или «возможен ли мир?»
На них я обычно отвечаю, что сама постановка вопроса является ложной – нужно не гадать о том, насколько вероятно примирение, а делать все, что возможно, чтобы мир наступил. Как говорят: «Честно делай свое дело, и пусть будет, что будет!»
Именно на этом и строится российское посредничество между противоборствующими силами в Ливии. И если эта попытка провалится, то нужно просто немедленно предпринимать следующую.