 |
 |
|
|
Для меня недавние события в Тунисе явились не просто очередным событием в далёкой стране, но достаточно близкой мне и эмоциональной темой.
Тунис в форме монархии с конца XIX века формально являлся протекторатом Франции, но фактически был ее колонией. Современная история страны берёт своим началом возникновение в 1934 году партии Новый Дестур, левой и светской, структурированной по типу социалистических и коммунистических партий Европы. Она ставила своей целью освобождение от французского колониализма, взятие власти и прогрессивное преобразование общества.
В начале 50-х годов выступления против колониализма нарастали, в том числе и вооружённые. Однако они не достигли, впрочем, той интенсивности и ожесточённости, которые характеризовали войну за освобождение Алжира.
В 1954-56 Тунис поэтапно получил, с согласия Франции, независимость.
В 1957 году монархия была ликвидирована. Президентом страны стал адвокат Бургиба, лидер партии Новый Дестур, борец за независимость страны, сидевший при французах в тюрьме. 8 января 1963 года была запрещена Компартия, и партия Новый Дестур стала единственной правящей партией страны. Вместе с тем в 1963-1968 годах под руководством премьер-министра Ахмеда Бен Салаха строили социализм, была проведена тотальная национализация. Однако волнения против коллективизации земли привели к его отставке, и тунисский полусоциализм принял более умеренную и прагматичную форму.
В 80-е годы я несколько лет дружил с обучающимися в Одесском политехническом институте тунисскими студентами, один из которых позже стал аспирантом, другие - директорами заводов у себя дома. Они были полностью франкоязычными, на этом языке мы и общались. Вместе праздновали дни рождения с нашими девушками. В этой кампании я сталкивался с их приятелями из других франкоязычных арабских стран, особенно Алжира. Мы много говорили о политике. Мои друзья так характеризовали страны Магреба.
Больше всего они уважали социалистические алжирские порядки. Алжир был самой богатой страной региона, опираясь тогда на высокие цены на энергоносители.
Тунис был беднее. Там была «смешанная экономика», где в руках государства были крупные предприятия, но был силён мелкий и средний частный сектор, иностранные инвестиции в производственный и туристский сектор тоже приветствовались. Делался упор на туризм – «нефть тунисской экономики». Социальная структура страны моим друзьям не нравилась: «Я знаю парней, которые регулярно специально летают на день в Италию, чтобы оторваться там в ночном клубе. Это разве нормально?»
Но наибольшую неприязнь у них вызывали порядки в Марокко – это была самая бедная страна, и она имела самые репрессивные порядки. Страна бурлила, там вспыхивали вооружённые мятежи, были многочисленные попытки государственных переворотов, множество левых активистов десятилетиями сидели в тюрьмах. Сколько жён имел тогдашний король, не знал никто - это была страшная государственная тайна. Но марокканцам было точно известно, что не одну.
Впрочем, моё личное общение со студентами давало и несколько иные оттенки жизни в этих странах. В то время как алжирские студенты зачастую пьянствовали и валяли дурака, все мои тунисские друзья очень упорно учились: «В отличие от Алжира, где главное иметь корочку диплома о высшем образовании, у нас, в Тунисе, нужно иметь знания. Прежде чем устроиться на престижную инженерную работу, нам нужно будет сдать экзамен, нас будут тщательно проверять. Поэтому по вечерам мы сидим с учебниками». С тех пор много воды утекло, но я с особым интересом слежу по франкоязычному интернету о политической эволюции в этих странах.
Репрессивная марокканская монархия успешно пережила все политические катаклизмы. Правда, политический режим смягчился, самые крайние, звериные формы репрессий как будто ушли в прошлое. Новый молодой монарх уже не имеет гарема, его всем известная симпатичная жена по образованию – специалист по информатике.
В конце 80-х под влиянием горбачёвщины в идеологически родственных СССР Алжире, Тунисе и других странах начались свои «перестройки», «гласности», «демократизации». Беспорядки, исламисты, перевороты…
В начале 90-х в Алжире победил, скажем так, аналог нашего ГКЧП. Исламистов частично перебили, частично «умиротворили», кого-то из числа умеренных интегрировали во власть. Сегодня там система власти как две капли воды похожа на политическую структуру нынешнего Таджикистана.
В Тунисе в начале 80-х наметился их аналог советского «застоя». Стагнация экономики, «пожизненный президент» Бургиба постепенно впадал в старческий маразм, вновь стали поднимать голову раздавленные было исламисты.
7 ноября 1987 года премьер-министр Бен Али (ранее министр внутренних дел, «прессовавший» исламистов) сместил Бургибу под предлогом его старческого слабоумия, что вполне соответствовало действительности, и в 1989 году был триумфально избран президентом.
Бен Али явил собой аналог Горбачёва. Под его руководством Тунис продемонстрировал сценарий того, как бы выглядел СССР, если бы победила «перестройка» в том виде, в каком она задумывалась в первые годы.
Вначале в Тунисе прошла «малая и средняя приватизация», но в пристойной форме, с покупкой предприятий, без явной «прихватизации». Затем, под давлением МВФ - рыночные реформы, акционирование и «большая приватизация». Бен Али, безусловно, не являлся диктатором или тираном в классическом значении этого слова. Он не «хапал» в свою собственность предприятия, не имел тайных счетов в швейцарских банках, никто не обвиняет его в явной коррупции, хотя «клиентаризм», по-русски - блат, получил широкое распространение.
Бен Али переизбирали с 90%-ным «одобрям-с», в том числе и на формально альтернативной основе, приблизительно так, как сегодня переизбирают Назарбаева. И дело тут отнюдь не в подтасовках, многие тунисцы искренне верили, что он действительно сидел на своём месте.
Широкомасштабных нарушений прав человека, подобных тому, что имеют место в Марокко или России, в Тунисе не было. Я на протяжении ряда лет регулярно читал интервью правозащитников и тунисских оппозиционеров. В 1998 году пятерым левым студентам дали по четыре года в тюрьмы за участие в беспорядках. Какого-то журналиста перестали печатать в Тунисе, и он с горя стал писать в известные французские издания (свободно продаваемые в Тунисе) о нарушениях прав человека в его стране. Кого-то посадили под домашний арест. Зная чудовищные российские реалии, читать это было просто смешно. Хорошо помню возражение во французском журнале несколько лет назад кого-то из представителей властей (кажется, это был сам Бен Али) на обвинения в нарушении прав человека в Тунисе: «Послушайте, у нас каждый год в страну приезжает пять миллионов французских туристов, они живут у нас, общаются. Мы открытая страна. Вы думаете, при этих условиях можно скрыть какие-то серьёзные нарушения прав человека, репрессии?»
При Бен Али в Тунисе прошла определённая «демократизация» для левых партий, но не исламистов. Существовала «полуторапартийная система»: правящая партия, формально позиционирующая себя как партия социалистического толка, – наследница Нового Дестура (2 миллиона членов) и 6-партийная оппозиция (включая легализованную компартию). Оппозиции законом гарантирован минимум в 25% мест в парламенте.
Но не всё оказалось так красиво. Приватизация и рынок извратили социальную структуру Туниса. Маленький инцидент по наведению полицией порядка на рынке явился той искрой, которая взорвала всю страну. 14 января Бен Али покинул Тунис, но беспорядки продолжаются. В курортных комплексах идут грабежи, французские туроператоры ликвидировали все туры, идёт срочная эвакуация иностранных туристов из страны.
Из последних тунисских событий можно сделать два вывода, которые имеют прямое отношение к ситуации в России.
Первое. «Последовательные рыночные реформы», как известно всем серьёзным аналитикам на Западе, деформируют и «пульверизируют» нормальную социальную структуру общества. Напомню по случаю, что пресловутый Берег Слоновой Кости (он же Кот-д-Ивуар) в недавнем прошлом был самым «прилежным учеником» МВФ, образцом для всей Африки, который тогда ставили в пример всем странам континента. Результат этого известен.
Второе. При «рыночной экономике» даже крохотный камешек может вызвать лавину в самый неожиданный момент. И никакая демократия и свобода слова, истинные или мнимые, никакая демагогия про социализм не могут спасти режим, под которым лежит гнилая, извращённая социальная и экономическая рыночная основа, особенно в её «продвинутой», «углублённой» и «глубоко реформированной» формах.
Александр Сивов
На фото: Будущий основатель Туниса Бургиба выступает против французов. 1952 год.