 |
 |
|
|
Провал выполнения государственного оборонного заказа (ГОЗ), выполненного в 2010 году лишь на 70%, вызвал бурную реакцию президента, сгоряча напомнившего военным, куда за такое отправлял их предшественников товарищ Сталин. Почему именно в этом году провал стал поводом для возмущения непонятно: согласно данным Счетной палаты РФ, выполнение ГОЗ за 2009 год составило вообще 50%, однако тогда никто даже не пошевелился.
В чём причины срыва ГОЗ? Одна из них, как ни странно, кроется в резком увеличении государственного финансирования, которое в 2006 году увеличилось почти на 30% и составило 20 млрд. долларов. Вместе с тем, это не повлекло соразмерного роста выпуска военной продукции (в том числе из-за повышения цен на нее). Попытки Федерального агентства по промышленности ограничить накрутки почти ничего не дали. Закупочные цены на основные виды вооружений все равно многократно выросли, только теперь основной рост издержек пришелся уже не на головные предприятия, а на третий или четвертый уровень кооперации, где обоснованность затрат на сотнях предприятий в сжатые сроки проверить было практически невозможно.
В итоге объемы ГОЗ, начиная с 2010 года, резко сократились, особенно по производству боеприпасов, где они упали на 60%. Министерство обороны не только спровоцировало падение объемов производства, но и установило для предприятий различные обременения без соответствующей оплаты – например, дополнительные требования по транспортировке, изготовлению специальной тары и т.п. В 2011 году ведомство Анатолия Сердюкова вновь в одностороннем порядке начало корректировать задания ГОЗ в сторону уменьшения объемов по промышленности обычных вооружений и особенно - боеприпасов и спецхимии. Значительное количество предприятий вообще может не получить в 2011 году заданий по ГОЗ. Общеизвестно, что предприятия, прекращая производство изделий, после 2-3 лет просто не смогут снова возобновить их выпуск, поэтому все чаще звучат мнения о том, что руководством Министерства обороны взят курс на приобретение вооружения и военной техники за границей. Это ставит предприятия отечественного военно-промышленного комплекса перед угрозой ликвидации, а работников обрекает на безработицу и голод.
Подобными действиями Сердюкова проблемы не ограничиваются. Минобороны, с одной стороны, ставит слишком жёсткие условия по срокам выполнения заказа, за которые невозможно выполнить работу высокого качества. А с другой стороны, одновременно значительно затягивает сроки при подписании контрактов, излишне долго согласуя стоимость и техническую комплектацию продукции, пытаясь добиться снижения цен. Фактически налицо замкнутый круг: предприятия не могут пойти на снижение цен, ибо они и без того вынуждены привлекать кредитные ресурсы для выполнения работ по будущим контрактам, но Минобороны не подписывает эти контракты, стремясь добиться максимально низких цен, игнорируя ряд издержек предприятий. Ситуацию усугубляло понятное опасение правительства ввести полную предоплату по контрактам, поскольку это было чревато растратой бюджетных средств без реальной отдачи. Но 12 мая премьер Владимир Путин объявил, что Минобороны получит возможность вносить 100-процентный аванс по гособоронзаказу, но только при сотрудничестве с «крупными, подтверждающими свою дееспособность» предприятиями. Подобная формулировка не только не решает проблему, но и открывает большой простор для злоупотреблений.
Курирующий оборонку вице-премьер Сергей Иванов тем временем не хочет брать на себя ответственность за срыв сроков, возлагая её на предприятия. Вскоре после критики президента Медведева, недовольного провалом в сфере ГОЗ, Сергей Иванов сообщил о мерах административного и дисциплинарного характера в отношении ряда руководителей организаций оборонной промышленности, якобы виновных в срыве выполнения заданий государственного оборонного заказа. Кроме того, за его срыв своих мест лишились люди, уже до этого наказанные за совершенно другие провинности, то есть фактически наказания не понёс никто. Ведь вынесенные выговоры вряд ли можно считать суровым взысканием, а увольнение уже до этого уволенных «стрелочников» - и подавно.
Всё это происходит на фоне бодрых рапортов о том, что Россия экспортирует оружия на 8-9 миллиардов долларов США в год. Действительно, с 2000 г. экспорт оружия из России вырос почти в 4 раза, в 2010 году в этой сфере было заключено более 1,3 тыс. контрактов с другими странами, а экспортный портфель вооружений и военной техники «Рособоронкспорта» на начало 2011 г. составил 38 млрд. долларов. В то же время, наша собственная армия уже 20 лет никак не может перевооружиться.
Начальник Генерального штаба Николай Макаров вынужден был признать, что в то время как весь мир развивал космические технологии и информационно-управляющие системы, у нас ставка делалась на массовую армию и закупку у промышленности морально устаревшего вооружения. В свою очередь главком сухопутных войск Александр Постников подтвердил, что его подчиненные оснащены современным оружием всего на 12%. Несмотря на все заявления со стороны представителей Министерства обороны о скорейшей разработке и поставке в войска новейшей техники, вместо этого производится модернизация и ремонт устаревших образцов, а также закупка иностранных аналогов. Чтобы обосновать такие закупки, вполне конкурентоспособные образцы отечественной военной техники объявляются «не соответствующими современным требованиям».
Очевидно, что за военную промышленность и оборонный заказ сегодня отвечают люди, не соответствующие занимаемым должностям. Серьёзной проблемой является их отношение к оборонным предприятиям исключительно в контексте балансовой стоимости активов и вообще потребительский подход к их продукции. Они пользуются тем, что в то время как военно-промышленный комплекс в целом продолжает деградировать, в силу многоплановости проблемы составить полноценную картину о реальном состоянии дел практически невозможно. Вырывая же из контекста отдельные положительные фрагменты, ответственные в правительстве за оборонную промышленность долгое время пытались создавать у руководства страны представление, что там все отлично. На фоне этого отдельные негативные моменты объявлялись нигилизмом со стороны конкретных личностей, пытающихся делать карьеру на отрицании и критике власти.
Конечно, таким чиновникам не нужна модернизированная Россия. Им даже выгоден провал ГОЗ – ибо тогда можно будет заказать за рубежом еще больше иностранной техники. В решения о закупках которой изначально заложена коррупционная составляющая.
Все эти закупки проходят без открытых торгов, по непрозрачной процедуре, что существенно осложняет контроль со стороны Рособоронзаказа. Например, приобретая французские десантные вертолетоносцы «Мистраль», Минобороны лишь после жалоб, направленных в Федеральную антимонопольную службу верфями, неохотно согласилось провести открытый тендер по закупке кораблей такого класса.
После чего тендер был объявлен закрытым, и победу на нем одержал, разумеется, «Мистраль», а с ценами началась безумная чехарда. После подведения итогов тендера 14 декабря 2010 года источники в Минобороны сообщали, что стоимость первого корабля «Мистраля» составит 720 млн. евро, второго - 650 млн. евро, а всего 1,37 млрд. евро. Затем вице-премьер Игорь Сечин 25 января нынешнего года заявил, что сумма 720 млн. евро за первый «Мистраль» не соответствует действительности. Действительно, подписанный 24 декабря 2010 г. протокол содержал меньшую сумму - 1,15 млрд. за оба вертолетоносца, причём в неё, кроме стоимости кораблей (980 млн.евро) были включены расходы на логистику (131 млн.евро) и обучение экипажей (39 млн.евро). Тем не менее, вице-адмирал Николай Борисов, подписавший этот протокол, был освобождён от должности заместителя главкома ВМФ по вооружению и уволен с военной службы. Якобы из-за этого протокола «каждый вертолетоносец может обойтись России на 170 млн. евро дороже, чем планировалось», посетовали в Минобороны, а также в нем не была предусмотрена передача РФ технологии производства боевой информационно-управляющаей системы «Зенит-9».
Но в чем виноват Борисов, если в подписанном им контракте значится на 200 млн. евро меньше, чем предполагалось? А уже в марте 2011 г. первый заместитель министра обороны Владимир Поповкин заявил, что контракт оценивается «не менее чем в 1,5 млрд. евро», объяснив это необходимостью внесения отдельных изменений в конструкцию судов. Прошло еще два месяца, и глава концерна «Ростехнологии» Сергей Чемезов назвал сумму 1 млрд. евро. Финал наступил 10 июня, когда был подписан новый протокол о намерениях, согласно которому стоимость двух «Мистралей» составит 1,2 млрд. евро и они будут поставлены хотя и с системой «Зенит-9», но без передачи России лицензии на ее производство.
Между тем, этот заказ был в первую очередь необходим Франции, перед верфями которой в Сен-Назере стояла реальная угроза массового увольнения. В такой ситуации согласие РФ на максимальную сумму контракта, да еще и без передачи РФ технологии и лицензии на производство системы «Зенит-9» становится очень подозрительным. За что тогда уволили Борисова, если новый протокол точно такой же, как подписанный им, только Россия заплатит еще дороже?
В хаосе с ценообразованием по сделке просматривается интересная тенденция: сообщения о более крупных суммах исходят от кого-либо из ведомства Сердюкова, а о меньших суммах – от Сечина и Чемезова. Это заставляет предположить, что борьба за сумму контракта шла далеко не только с французами.
Например, с одной стороны, известно, что уже в июне 2010 г. «Рособоронэкспорт» был назначен исполнителем по контракту с Минобороны на закупку «Мистралей». С другой стороны, в ноябре 2010 года Объединенная судостроительная корпорация (ОСК), председателем Совета директоров которой является Сечин, и французский концерн DCNS договорились создать консорциум для их постройки. Но ОСК якобы не удалось вовремя подготовить необходимую документацию, за что поплатился должностью начальник управления военно-технического сотрудничества ОСК. А ведь именно в то время ОСК жаловалась в Федеральную Антимонопольную службу на Минобороны, требуя проведения открытого тендера на поставку вертолётоносцев, и председатель Совета директоров ОСК вице-премьер Игорь Сечин заявлял, что Россия вообще-то способна сама построить аналогичный корабль.
Не исключено, что реальной целью этих действий был допуск к участию в переговорах по «Мистралям» или более существенная роль в этих переговорах - и этой цели ОСК добиться не удалось. Затем борьба могла продолжаться уже между Минобороны и «Рособоронэкспортом». Примечательно, что к началу мая 2011 г. первое полностью сменило свою команду переговорщиков по «Мистралям». Однако уже 17 мая вице-премьер Сергей Иванов сообщил, что переговорами займётся «Рособоронэкспорт». И 10 июня именно «Рособоронэкспорт» подписал с DCNS протокол на 1,2 млрд. евро за два «Мистраля» без лицензии на «Зенит-9». Словно позабыв, что когда тема «Мистраля» была только поднята, речь шла о покупке лишь одного корабля и строительстве четырех в РФ – и, конечно, с передачей всех технологий. Причем, согласно оценкам французских источников, стоимость одного корабля составляла 500 млн. евро. В итоге сегодня стоимость двух «Мистралей» оказалась на 200 млн. евро выше реальной, а на производство «Зенит-9» в РФ и подавно можно не рассчитывать.
Другой пример – поставка итальянской фирмой Iveco 10 бронеавтомобилей «Рысь» для Минобороны и создание совместного предприятия с «Росавто» по производству этих машин на территории России. В планах на 2011-2016 гг. заявлен выпуск 1775 машин Iveco LMV M65 средней стоимостью 300 тыс. евро (против 90 тыс. евро за наш броневик «Тигр»). Вопрос: а зачем ставить новое производство заведомо более дорогих иностранных бронемашин при уже имеющемся в наличии производстве российского бронеавтомобиля не худшего качества? Ведь по цене сборки 1775 машин Iveco можно было бы сделать 5000 бронеавтомобилей «Тигр» и «Волк». Но, может быть, реальной целью является эффективное освоение миллиарда долларов? Еще летом 2010 года господин Поповкин заявил, что СП по производству бронеавтомобилей на территории России уже создано, а сейчас идут переговоры по требованиям, которые Россия предъявит итальянским бронеавтомобилям. Т.е., сначала – создание СП и утряска всех финансовых вопросов, а уж потом – формулирование требований к машине.
Нормальна ли такая последовательность? А как насчет открытого тендера с выставлением условий хотя бы за полгода, чтобы у всех потенциальных участников (например, Арзамасского машиностроительного завода, производящего «Тигр» и «Волк») было время доработать свои образцы? Почему он не был проведен? Ясно, что мало кто верит в честные тендеры в РФ - но хоть какое-то соблюдение приличий, как в примере с «Мистралем», должно было быть. А то ведь сейчас ситуация и вовсе выглядит как настоящая афера: министерство обороны в течение ряда лет по факту блокировало развитие и серийное производство «Тигра» под предлогами использования в нем иностранного двигателя, дороговизны и общей ненужности машин такого типа. А когда «Тигр» в начале 2010 г. получил современный отечественный двигатель, а также при наличии явных и широких возможностей по модернизации машины под любые вменяемые требования, Минобороны вместо этого приняло непрозрачное решение об отверточной сборке импортного и втрое более дорогого иностранного аналога. Причем почти в таком же количестве, какое стоит на вооружении у всех стран НАТО, вместе взятых. Что это, как не попытка фактически угробить «Тигр» - в частности, и Арзамасский машиностроительный завод – в целом?
Владислав Наганов